Судьба Одина - Скотт Оден

и его парни окружили все это деревянным частоколом. Это был дом Гримнира более ста лет, после того как Оркхауг в горах Кьолен был разрушен змеем Нидхёггом, посланным с благословения Одина, чтобы окончательно покончить с каунарами в Мидгарде. «Какая тут связь? Как это попало сюда?»

— Кто может сказать? — Гиф пожал плечами.

— Локейские ведьмы, — сказала Скади. — Если верить ведьмам, все это было делом рук Спутанного Бога. Они сказали, что он украл кусочек земли здесь, кусочек земли там, а потом попросил болотных ётунов соединить все это для него с помощью их колдовства. Фе! Если послушать старую Гьяльп, то Отец Локи хотел преподнести это им в качестве подарка, в качестве платы за их акушерство. Когда асы пришли за детьми Ангрбоды, эти три жеманные идиотки доказали, что у их спины сделаны из гнилого дерева. Они бежали, как раскаленный металл. Позже, в ярости, Локи проклял их трусость и отказал им в награде. Вместо этого он отдал Настронда своим верным слугам, тем, кто погиб, сражаясь за него с проклятыми асами.

— Нам, — сказал Гримнир.

Скади обвела жестом холмы и лощины, где все еще обитали существа, которых лучше оставить в покое.

— Вот откуда они узнали, где спрятаться, сказали они. Они были здесь, когда создавали Настронд. Однако имейте в виду: обе сестры были лживыми мешками гноя.

— Никогда не слышал этой истории, но в ней столько же смысла, сколько и во всем остальном. — Гиф отвернулся от руин. — Пошли, мои маленькие крысята. Мы почти на месте.

Скади толкнула привязанного к ярму Сеграра, чтобы заставить его двигаться.

— Шевелись, козлиная задница, покрытая коркой грязи.

Сеграр, спотыкаясь, шагнул вперед. Затем, быстрый, как змея, он уперся правой ногой в землю, чтобы не упасть, опустил левое плечо и изо всех сил, на которые было способно его скованное тело, ударил этим концом коромысла в Скади.

Конец коромысла пролетел на волосок от нее. Ее желтые глаза вспыхнули; выругавшись, она наклонилась и ударила Сеграра кулаком в центр закрытого капюшоном лица. Хрустнул хрящ. Из-под нижнего края ткани потекла черная кровь.

— Не умничай, arsegót!

Ответом Сеграра был низкий, влажный смешок.

Однако, прежде чем он успел прийти в себя, Гримнир оказался справа от него. Он ударил своим твердым, как сталь, кулаком по почкам своего незаконнорожденного брата. Три последовательных удара, которые заставили Сеграра вскрикнуть от боли, заставили его отойти вправо, чтобы защитить эту сторону. Гримнир взялся рукой за свободные концы капюшона Сеграра и стянул его так, что тот плотно обхватывал его горло, душа его.

Сеграр захрипел.

Гримнир наклонился к его прикрытому тканью уху.

— Продолжай играть в свои игры, — прошипел он, — и я лишу тебя жизни и буду тащить твою тушу волоком до конца пути, ты, ублюдок с молоком вместо крови. Испытай меня, если думаешь, что я этого не сделаю.

Через мгновение Сеграр уступил, кивнув. Гримнир ослабил хватку на краю ткани и подтолкнул его вперед. Великан каунар еще мгновение стоял, согнувшись. Из-под капюшона сочились кровь и слюна; он сильно втягивал воздух расширенными ноздрями, кашляя из-за кляпа во рту, когда выдыхал через покрытую шрамами сторону лица.

Хотя звук был приглушен, они оба услышали, как он выругался:

— Клянусь Имиром, все вы дохлые крысы!

Гримнир взглянул на Скади. Она подмигнула ему; он ответил кривой улыбкой. Вдвоем они заставили Сеграра разогнуться и подтолкнули его вслед за Гифом.

— Если бы я получал по дукату за каждый раз, когда слышу это, — сказал Гримнир, — я бы проломил твою дурацкую башку мешком монет, ты, сукин сын. А теперь, двигайся!

Менее чем через час Гиф провел их через узкую расщелину, пролегавшую между двумя холмами, густо заросшими можжевельником и корявыми кипарисами. Папоротник заглушал их шаги. За ним лежала полоса песка и пожелтевших костей, омываемая свинцовыми водами озера Гьёлль.

— Там, — сказал Гиф, указывая на крошащийся каменный причал, выступающий из воды.

Гримнир, однако, не слышал его. Забывшись, сын Балегира протиснулся мимо Гифа и уставился на далекий горизонт, поглощенный тем, что он там увидел. Ибо, несмотря на вечный мрак, здесь, в конце Настронда, Гримнир впервые смог беспрепятственно увидеть невероятные размеры Иггдрасиля. Окутанные клубами пара и гари, верхние пределы великого Дерева мерцали на фоне пустоты, раскрашенные разноцветными колдовскими огнями, которые текли по небосводу подобно звездной реке.

— Кровь Имира, — пробормотал Гримнир.

Сквозь пелену пыли и тумана он мог видеть их все — Девять Миров Дерева: золотой и белый Асгард, зеленый и желтый Ванахейм, серебристый и серый Альвхейм; там были землистые оттенки Мидгарда: коричневые, зеленые и отблески красного; застывшие оттенки Ётунхейма: тени лазури, изумруда и ледяной белизны; Гримнир поморщился от резкого мерцания Муспелльхейма, с его красными и оранжевыми отблесками кузнечного огня и багрово-черными пузырями лавы. Под этими мирами мерцающие желтые и оранжевые огни Свартальфахейма и Нидавеллира были приглушены, словно факелы и свечи на фоне кромешной тьмы, поднимающейся из Воющей Тьмы Гиннунгагапа. И ниже всех, окутанный туманом и освещенный лишь погребальными огнями мертвых, Гримнир увидел Хельхейм, Чертоги Хель, окруженные темными оградами Нидафьолла.

В голове Гримнира неожиданно всплыл отрывок древней песни. Низким и неприятным голосом он запел:

Великанов я помню, | рожденных до века,

Породили меня они | в давние годы;

Помню девять миров | и девять корней

И древо предела, | еще не проросшее.[19]

— Хорошо, что то, чему я тебя научил, застряло в том сите, которое ты называешь мозгами, маленькая крыса, — сказал Гиф.

Гримнир полуобернулся.

— Не радуйся слишком сильно, — ответил он. — Все остальное, чему ты меня учил, оказалось бесполезным здесь, внизу.

Усмехаясь, Гиф подошел к прибрежному краю причала, где в стороне стояла рама, сделанная из изъеденного червями дерева и длинных костей. На ржавых цепях висел вогнутый диск окислившейся бронзы. Гиф вытащил свой нож и постучал по бронзе рукоятью. Низкий, нестройный гул разнесся по пустынному берегу. Он еще дважды ударил в импровизированный гонг.

Эхо прокатилось и медленно затихло. Гримнир посмотрел на воду. «Что теперь?» — спросил он.

— Теперь? — Гиф убрал нож в ножны. Он поправил оружейный пояс и устроился на краю причала, обращенном к суше. — Мы ждем.

13 КОСТЯНОЙ ПАРОМ

Над озером Гьёлль плыл туман. Одинокий клуб дыма, который приближался в тишине, низко над водой. Гримнир заметил его, когда ухаживал за Хатом, его точильный камень скрежетал по лезвию длинного сакса. Он сидел под импровизированным гонгом, прислонившись спиной к изъеденной червями свае. Прищурившись, он наблюдал,