Судьба Одина - Скотт Оден

безрезультатно. Руки из разнокалиберных костей схватили его и подтащили к килю. Втащили в киль. Крики Сеграра из-за кляпа были пронзительными, с оттенком безумия, и они не стихли даже тогда, когда голодные кости корабля впились в плоть его спины…

Не обращая внимания на эту отвратительную какофонию, Харбард жестом пригласил их троих подняться на борт.

СЕГРАРУ ПОТРЕБОВАЛОСЬ некоторое время, чтобы умереть. Его черная и зловонная кровь запятнала нос корабля, рассекавшего воды озера Гьёлль; сьйоветтиры прыгали под его килем, как падальщики, смеясь и распевая песни над несчастьем Сеграра, стремясь схватить кусочки мяса и потроха, которые падали с корпуса, когда корабль пожирал его кости.

Паром Харбарда был построен без учета комфорта его пассажиров. Они втроем скорчились в центре корабля, там, где должна была находиться мачта. Если Гримнир и испытывал хоть малейшее беспокойство по поводу судьбы своего сводного брата, он этого не показывал. Что сделано, то сделано, и не в его характере было раздумывать над своими поступками.

— Ты думаешь, Нагльфар будет таким? — внезапно спросил он, нарушив их молчание.

Скади выглядела смущенной:

— Нагльфар?

— Да, Корабль из гвоздей, который придет за нами после того, как прогремит Гьяллархорн.

Она пожала плечами.

— Фе! Никогда об этом особо не задумывалась. — Из киля донесся долгий, протяжный крик; Скади переступила с ноги на ногу. — Зубы Хель! — сказала она. — Просто убей уже этого мудака.

Гиф внезапно поднялся. Он оглянулся на Харбарда, который стоял у руля. Мир вокруг них был окутан туманом. Они не могли видеть воду дальше, чем на расстояние вытянутой руки, но каким-то образом немногословный ётун мог направлять их — по-видимому, к месту назначения.

Кряхтя, Гиф неторопливо повернулся и подошел к Паромщику.

— Ты думаешь, он смилостивится над тем беднягой, там, внизу?

Гримнир злобно усмехнулся. «Этот бедняга, как ты его называешь, был бы счастлив поменяться с тобой местами и развлечься за твой счет, в придачу. Нет! Я думаю, у него на уме что-то другое». Гримнир напряг слух. Сквозь крики и бульканье, тихий плеск воды и голоса сьйоветтиров он расслышал знакомое имя: Радболг.

— Ты, должно быть, что-то слышал о нем, добрый Харбард, — говорил Гиф. — Некоторое время назад он ушел из Каунхейма по Дороге Ясеня с двумя спутниками и отправился искать известия о Спутанном Боге, Отце Локи.

— Я снова говорю тебе, Гиф, сын Кьялланди: до моих ушей не доходило ни слова о Радболге, сыне Кьялланди или его спутниках… А у меня действительно длинные уши. Если он и шел по Дороге Ясеня и блуждал по Нижним Мирам, никто не заметил его прихода или ухода.

Гиф, неохотно, кивнул:

— Благодарю тебя, О Харбард.

Нахмурив брови, Гриф вернулся в центр длинного корабля.

— Что он сказал? — спросил Гримнир. — Слышал ли он что-нибудь о Радболге?

Гиф рассеянно пожал плечами:

— Ничего. Кажется, Радболг исчез.

— Фе! Это вообще возможно?

Гиф взглянул на Скади.

— Нет. Кто-то наверняка видел его или слышал о нем; какой-нибудь дух, жаждущий возмездия, почувствует его приход и распространит весть. И если бы они убили его, ни один дух, обитающий в Нижних мирах, не смог бы удержаться от крика о том, что происходит со скрелингом, сыном Кьялланди. Я гарантирую, происходит что-то еще.

Некоторое время все молчали; затем Гримнир искоса взглянул на брата своей матери.

— Ты что-то сказал Харбарду там, на берегу. Ты назвал Балегира, того старого пьяницу, который меня зачал, другим именем.

— Даинн, сын Трара?

— Да, и в чем суть дела?

— Помнишь, я говорил тебе, что эта навозная крыса, Снага, — твой двоюродный брат?

Гримнир кивнул:

— Ты сказал, что в те дни он был известен как Трар Младший, сын Траинна.

— Ну, твой старый отец был братом Траинна, — сказал Гиф. — Так вот, Траинн-старший был известным кузнецом. Он пользовался большим расположением короля Двалина в Нидавеллире, когда мир был молод. Так вот, у этого старого ублюдка было три сына, и все они были кузнецами, как и их отец. Старшим был Траинн, отец Снаги, который был кузнецом по золоту. Наинн был средним братом, и он был кузнецом по железу.

— Это он выковал Сарклунг, — сказал Гримнир. — У меня были… дела с его сыновьями в Мидгарде. Сын Наинна, Нали, спланировал возрождение этого проклятого змея, Злостного Врага.

— Твой отец, Даинн, был самым младшим, и он был всего лишь скромным кузнецом по серебру. — Гиф переступил с ноги на ногу. — Траинн заслужил имя, выйдя из тени своего отца, куя украшения богов. Наинн прославился тем, что выковал оружие для владык Ётунхейма. Но маленький Даинн… он не прославился ничем, потому что, по его мнению, серебро было металлом ведьм и женщин, и никакие великие произведения искусства нельзя было выковать только из серебра. Эта горечь нарастала.

— После долгих лет тяжелого труда в тени своего отца и братьев, когда он проклинал свою судьбу, Даинна, сына Трара Старшего, посетил герольд Локи. — При этих словах Гиф приложил раскрытую ладонь к груди и отвесил насмешливый поклон. — Мой хозяин восхищался серебром и считал его лучшим и благороднейшим из металлов. Но в те времена между домом Трара Старшего и домом Кьялланди была вражда, и твой старый отец не захотел иметь со мной дела.

— Мне сказали, что причиной была моя мать, — сказал Гримнир Скади. — Наинн хотел заполучить ее, но она была обещана сыну короля Двалина — будь проклята верность Трара королю. Старый Наинн даже выковал для нее Сарклунг, надеясь соблазнить ее нарушить обещание.

— Уже тогда Скрикья стремилась к власти, — сказал Гиф. — Когда Даинн отказался выслушать от меня то, что предлагал мой хозяин, Локи сам отправился к нему. Сладкими речами и лживыми обещаниями Спутанный Бог заманил Даинна в пиршественный зал Манаварга, своего виночерпия. Там, под предлогом блота,[20] слуги Локи накормили девять домов двергов, тем что он собрал из последов своих чудовищных детей… и мы изменились.

— Эта гнида, называющая себя моим отцом, — сказала Скади. — Он не был лордом. Какой дом претендовал на его предательскую шкуру?

— Скэфлок — один из родичей Храуднира, — ответил Гиф. — Троюродный брат по материнской линии. После той первой ночи под сводами Манаварга, Спутанный Бог поручил нам привести к нему тех из наших родственников, кто мог бы оказаться полезным. Храуднир привел Скэфлока на вторую или третью ночь, и как раз тогда король Двалин пронюхал, что что-то не так.

— Этим предательством мы тоже обязаны Дому Трара. Отпрыск Траинна попробовал мясо, предложенное Локи, испугался и убежал домой к своему отцу. Что ж, Траинн лишил жизни своего сына, а затем пожаловался