Простые истины - Андрей Александрович Васильев

состоит из сплошных преступлений, верно? Обращение людей в вурдалаков, убийство, причем из числа тех, которые не то что мы, но и Покон не приемлет, и так далее. Но это на первый взгляд. А если разбираться начать, то окажется, что виноватых мы не найдем. Ни одного.

— Да ладно! А как же…

— Как же что? Для начала выяснится, что эти два молодых идиота доброй волей решили стать вурдалаками. Есть такая традиция у кровососов, они вправе предложить смертному принять их образ жизни, и если тот ответит «да», то ни к главе семьи, ни к тому, кто их обратил, претензий с нашей стороны быть не может. Человек вправе решать свою судьбу сам. Даю голову на отсечение — эта парочка именно так и поступила, чему есть несколько видоков, которые данный факт подтвердят.

— Ничего себе! — присвистнул Олег. — А мне про такое никто не рассказывал.

— Случая просто не было, — пояснил Францев. — Да и не самая важная это деталь. Теперь покойный Сокол. Эти двое убили его, верно, но вот какая штука — они почти наверняка не осознавали, что делают.

— Аркадий Николаевич, но это-то как?

— Я неверно выразился, — пояснил начальник. — Нет, они, конечно, понимали, что пьют кровь, это само собой. Но, во-первых, им никто не рассказал, что человека нельзя опустошать досуха. Вспомни, что ты вчера у Ростогцева слышал? Надсмотрщику строго-настрого запретили с ними общаться.

— Ну да, — кивнул юноша, — было такое.

— Вот. Во-вторых, первая кровь новорожденному вампиру сильно бьет в голову, настолько, что тот почти ничего не осознает. И наконец, в-третьих — их было двое, причем оба загибались от вурдалачьей жажды. Теперь яснее?

— Они могли просто не уловить тот момент, когда в венах дядьки ничего больше не осталось, — медленно произнес Олег. — Совсем ничего. Как Славян на квартире Сокола и говорил.

— Потому даже врожденный инстинкт не выдаивать жертву досуха, который изначально заложен в любого вурдалака, по совокупности обстоятельств просто не мог сработать. Ну а поскольку подобный казус может привести к нежелательным для семьи и их главы последствиям, то этих двух дурачков практически сразу показательно казнили за нарушение Покона. Как результат — мы еще чуть ли не благодарность Рашиду должны вынести, поскольку он в этой ситуации показал себя законопослушным и благонадежным членом ночного сообщества. Собственно, именно это он мне и скажет, припри я его к стенке.

— Очень круто, — проникся Олег. — И правда — преступления есть, а виноватых, получается, нет.

— Равно как и свидетелей, которые могли бы рассказать о том, как оно было на самом деле, — добавил Францев. — Все спланировано просто идеально. И именно вот это меня, повторюсь, смущает невероятно. Понимаешь, Олег, Рашид далеко не примитивен. Главы семей вообще дураками не бывают, запомни это накрепко, это очень продуманные, решительные и жестокие существа. Вурдалаки по сути своей амбициозны и жадны до удовольствий, такую публику в узде держать непросто, потому главой всегда становится самый сильный, самый умный и самый хитрый из них. Но при всех причисленных достоинствах данная комбинация для Рашида слишком сложна. Я уж молчу о том, что сам он все ее фазы вряд ли бы смог провернуть, не настолько он влиятелен. Не стоит столько его слово, понимаешь? Так что этот господин просто одно из звеньев цепи, не более. Да, важное, да, почти наверняка очень щедро оплачиваемое, но и только. За этим всем стоит кто-то другой. И этот кто-то хочет, чтобы я видел ровно столько, сколько он мне позволил.

— Но вы же догадываетесь, кто этот «кто-то»? — спросил юноша, ни на миг не усомнившийся в том, что ответ будет положительным. — Да?

— Олежка, догадки — это прекрасно, — усмехнулся Францев. — И в нашей профессии им место, конечно, есть. Но без доказательств и улик они, даже если перейдут в состояние «уверенность», так и останутся ничем. У наших коллег из обычных ОВД есть возможность в особо спорных случаях сделать так, чтобы убийца, насильник или маньяк, сумевший скрыть все следы, все же не ушел от наказания. Да, случается, что в обход закона, да, иногда своими руками и так, что кровь в жилах стынет. Но это меньшее зло, и вменять им в вину подобное нельзя. Я сам пару раз был участником подобных акций и скажу честно — никаких угрызений совести ни тогда, ни после не испытал. Не должны были те люди дальше жить. Ни в коем случае. Да и не люди они были, а так, человекоподобные существа. А вот мы — ты, я, Морозов и остальные — так поступать не можем.

— Почему?

— Потому. Наша клиентура — другая. Она большей частью к роду людскому вообще не относится. И живет сразу по двум законам — своему и нашему, но при этом, заметим, оба всегда соблюдая.

— Вы про Покон?

— В том числе. Но раз они законы и данное нам слово всегда чтут, то и мы обязаны соответствовать. Хотим, не хотим — обязаны. Иначе будет потеряно уважение к отделу, которое веками выстраивалось, мы не только себя подведем, но и тех, кто до нас был. Вот потому у нас все так. Доказал — спросил. Не доказал — значит не доказал. Значит, плохо копал, мало думал, не все, что мог, сделал. Приблизительно как я сейчас.

— Наговариваете вы на себя, — возразил начальнику Ровнин. — Дело-то вы все равно распутали. До истины докопались.

— Зря я тебя хвалить начал, — вздохнул Францев. — Слушать ты научился, а слышишь не всегда. Олежка, я верхний слой снял, не более того. А глубже… И рад бы копнуть, да не знаю пока, с какой стороны с лопатой пристроиться.

Олег был уверен, что Францев знает куда больше, чем ему говорит, но при этом отлично осознавал, что не в том он положении, звании и возрасте, при которых от этого человека можно требовать не то, что предельной искренности, но и просто объяснений. И так шеф с ним многим поделился, хотя мог этого и не делать.

— Рашида надо колоть, как мне кажется. Это единственный вариант.

— «Колоть», — иронично глянул на юношу Францев. — Знал бы ты, насколько забавно выглядишь, когда такими словами бросаешься. Да и по смыслу не попал. Таких, как Рашид, за понюшку табаку не возьмешь.