Гримус - Ахмед Салман Рушди

– Если ты решил уйти, любовь моя, – ответила она, – я, конечно же, отправлюсь с тобой.

Лицо Эльфриды было спокойным, почти безмятежным, движения – сдержанными, пусть и покорными.

– Мы уходим, – сказал он.

– И куда ты меня поведешь? – кротко спросила она.

В самом деле, куда? У нее хватит достаточно одержимости, чтобы пережить спуск с горы – если уж она способна переносить действие Эффекта в К., то сможет и там, где оно слабее. У нее хватит душевных сил, но не физических – Эльфрида Грибб не была рождена для суровых путешествий; к тому же Долорес О'Тул вряд ли обрадуется возвращению в свой дом призрака Гримуса. Кроме того, это попахивало бегством с места преступления. Преступления, совершенного им. Нет, назад он не вернется. Назад для него дороги нет. Остается идти вперед, подниматься выше на гору, навстречу таящим неизведанное облакам – но что он будет там делать? А главное – что там будет делать она? Взлетающий Орел покачал головой. Ему нужен совет, это ясно.

Совет. Вергилий Джонс, обливающийся потом над могилами. Взлетающему Орлу показалось, что во время похорон Вергилий разок подмигнул ему. Может ли это означать, что он больше не сердится, хотя Взлетающий Орел и обошелся с ним так бессердечно?

– Нам придется посетить мадам Иокасту, – не сказал, а скорее подумал он вслух. – Ничего другого мне в голову не приходит.

– Вряд ли она обрадуется мне, – заметила Эльфрида.

– У Иокасты, хм, есть зуб на нас обоих, – ответил Взлетающий Орел. – Мое с ней знакомство прошло тоже не лучшим образом.

– Наверно, ей не понравилось твое лицо, – загадочно предположила Эльфрида.

– Деваться некуда, – отозвался Взлетающий Орел. – Мне нужно снова поговорить с Вергилием. И думаю, что там они нас не достанут.

– Бордель, – прошептала Эльфрида. – Почему бы и нет, почему бы и нет?

Он облачился в свою старую, поношенную походную одежду. Игнатий, вплоть до последней минуты такой же аккуратист, как Эльфрида, сохранил даже его головную повязку и перо. Криво улыбнувшись, Взлетающий Орел надел повязку и воткнул за нее перо. Если ему действительно предстоит оказаться в дурном вестерне, то стоит соответственно нарядиться.

Ему пришлось еще раз увидеться с Ириной Черкасовой: нужно было вернуть ей одежду мужа. Графиня не пригласила его войти, взяла стопку одежды в дверях.

– Я видела тебя насквозь, не сомневайся, – сказала ему она. – Даже когда ты носил его одежду.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Взлетающий Орел. – Ты сама сделала меня своим другом.

– Я сказала об этом графу, – продолжила она. – Я увидела это в твоем лице. Зло.

Ирина захлопнула дверь. Больше Взлетающий Орел ее никогда не видел.

Дверь отворилась сразу после седьмого удара. При виде стоящих на пороге мадам Иокаста изумленно раскрыла глаза. Эльфрида, которая крутила в руках зонтик, ответила спокойным взглядом. Она была полностью одета в белые кружева.

– Вам что-то нужно? – попыталась обескуражить пришедших мадам Иокаста.

– Да, – покорно ответил Взлетающий Орел; не время было вспоминать о гордости. – Мы просим убежища.

Иокаста улыбнулась без тени веселья.

– Нет, – ответила она и начала закрывать дверь.

– Что вы хотите услышать от меня? – вскричал тогда Взлетающий Орел. – Что я признаю все свои ошибки? Я их признаю. Что я вел себя как бессердечный эгоист? Я согласен с этим. Что я дурно обошелся с Вергилием, тогда как должен был испытывать к нему только благодарность? Да, это так. Я все это принимаю. Так неужели и вы не можете принять от меня искреннее признание вины? По-вашему, каково это – чувствовать себя пусть и косвенно, однако все же ответственным за четыре смерти?

– Убийственно, – безжалостно сказала Иокаста.

– Если вы нас не впустите, – ответил Взлетающий Орел, – на вас ляжет ответственность за две смерти. Нам не дают никакой еды.

– Привет, – раздался голос. Не скрывая своей радости, из-за плеча Иокасты на Взлетающего Орла смотрела Мидия.

– Мидия, сходи за Вергилием, – приказала Иокаста. – Пусть он решает.

Вергилий Джонс спустился вниз с очень довольным видом.

– Взлетающий Орел, дорогой мой! – радушно воскликнул он. – Дорогая миссис Грибб! Как приятно вас видеть!

– Вергилий, – обратился к нему Взлетающий Орел. – Не хочу, чтобы вы подумали, будто я говорю все это только потому, что оказался в беде. Я сделал выбор, как оказалось, неверный, но мое раскаяние искренне. Я был неправ. То, как я вел себя по отношению к вам, не имеет никакого морального оправдания. Хочу сказать одно: я знаю это и прошу у вас прощения.

Вергилий выслушал речь Взлетающего Орла с самым серьезным видом, но глаза его смеялись.

– Ерунда! – весело воскликнул он, когда тот закончил. – Все мы время от времени ошибаемся. Добро пожаловать домой.

– Ты хочешь, чтобы я его впустила? – с сомнением переспросила Иокаста.

– Естественно, – ответил Вергилий. – Он же мой друг.

– А она? – спросила Иокаста. – Святая Эльфрида, вырядившаяся во все белое на следующий день после похорон мужа. От нее я не слышала ни слова раскаяния.

– Я не лучше и не хуже вас, – ответила Эльфрида.

– Прошу вас, Вергилий, – взмолился Взлетающий Орел. – Она не в себе.

– Так-то лучше. Такой она мне больше нравится, – заметила мадам Иокаста, отступая с дороги. – Ну что же, негодники, входите, хватит торчать на пороге.

Приветливая улыбка Мидии вознаградила Взлетающего Орла за суровый тон мадам.

Окно комнаты выходило на угрюмый склон горы, вершину которой все так же скрывал облачный покров. Комнату нельзя было назвать красивой; вероятно, она казалась бы совершенно заурядной, если бы не резные барельефы.

Они вселяли ужас.

Не то чтобы они были гротескными, поскольку гротеск, исполненный мастерски, становится прекрасным. Дело было и не в том, что предметы, выбранные резчиком для изображения, были сами по себе отвратительны: при правильной подаче самая уродливая голова может производить впечатление. Эти резные изображения были просто безоговорочно уродливы, словно у резчика не было никакой другой цели или эстетического замысла, кроме желания показать, что мир состоит только из зла и ненависти. Но и такая оценка была чересчур высока для этих поделок. Изготовивший их человек обладал еще меньшим талантом, чем Взлетающий Орел, который вовсе не был художником.

Резные барельефы угрожающе смотрели со стен, и от этого в комнате становилось темнее.

– Это комната Лив, – объяснил Вергилий Джонс. – Здесь никто не жил с тех пор, как она, гм, ушла отсюда вместе со мной. Это она занималась резьбой. Я вернул ее работы на место, когда, ну… когда останавливался здесь некоторое время назад. Перед тем как уйти из К. Не обращайте на них внимания. Вот кровать.

Кровать была