Гримус - Ахмед Салман Рушди

и, пока Иокаста лежала лицом к стене, Мидия использовала весь свой богатый опыт, чтобы удержать возле себя Камня – своего первого мужчину за целую вечность, – и тем самым дала Взлетающему Орлу возможность осуществить свое мучительно неспешное бегство.

Вергилий Джонс вышел из Дома за несколько минут до рассвета – в котелке, часовая цепочка вокруг талии, – с самым невинным видом напевая что-то себе под нос. Линчеватели в большинстве своем разбрелись по постелям, но медвежья фигура Пекенпо упрямо торчала на парадном крыльце. Охотник окинул Вергилия недобрым взглядом, но позволил ему пройти. Продолжая напевать, Вергилий зашагал вверх по улице, с улыбкой отмечая, что на ней нет медленно ползущей фигуры. Либо Взлетающего Орла обнаружили, либо он достиг своей цели.

На дальнем конце дороги Камня, там, где город сменяли склоны горы Каф, лес снова вступал в свои права. Среди густой растительности начиналась едва приметная тропка, больше подходящая для осла, чем для пешехода. Она вела к последней точке человеческого обитания – скале, на которой стоял дом Лив, смотрящий на К. сверху вниз. Здесь, в лесу, Вергилий Джонс встретил Взлетающего Орла.

– Как в старые времена, – вздохнул Вергилий Джонс.

Мидия ушла. Избавиться от Взлетающего Орла Иокаста была только рада. К расставанию с Вергилием Джонсом она подготавливала себя уже давно. Но обнаружить мужчину – да еще самого жалкого мужчину – в постели Мидии, тогда как самой девушки и след простыл, – это было выше сил Иокасты. Мидия, бедная, ослепленная страстью Мидия – почему именно она?

И куда она ушла? Наверняка отправилась следом за Вергилием и Взлетающим Орлом. Но как далеко она решила за ними пойти? И звали ли они ее с собой, хотели ли видеть рядом и можно ли надеяться на то, что она вернется и будет на коленях смиренно просить о прощении? Иокасте хотелось надеяться на это, но она отлично помнила Лив и хорошо знала, что Мидия не вернется… Если только сама не захочет…

Третий провал настиг Иокасту, когда она вышла из комнаты Мидии в коридор, где царила непривычная тишина. В момент провала Иокаста была совершенно одна.

Когда время вернулось на место, она прислонилась к стене, пытаясь отдышаться. Из своей комнаты к ней вышла Эльфрида. Лицо миссис Грибб было спокойно и неподвижно.

Она подошла к Иокасте и обняла ее за плечи.

– Мадам, – сказала она, – я хочу остаться у вас. Я хочу остаться… и работать.

Иокаста окинула Эльфриду рассеянным взглядом. Теперь могло случиться все что угодно.

– У нас как раз освободилось место, – ответила она. – Так что ты принята.

Две брошенные женщины немного постояли рядом, обнявшись; потом Иокаста с покрасневшими глазами спустилась к парадной двери Дома. Когда она открыла ее, Пекенпо поднялся на ноги.

– «Дом взрастающего сына» открыт для клиентов, – объявила мадам Иокаста.

Наступило утро.

LII

Николас Деггл привычно встретил утро в кресле-качалке, во дворе, среди кур. Он размышлял о провалах во времени.

Было очевидно, что Долорес О'Тул их вовсе не замечает. Возможно, ее своенравный разум просто отрицал их существование точно так же, как отказывался воспринимать то, что видели глаза, и то, что слышали уши, заставляя Долорес принимать его за Вергилия Джонса. Все останется как было.

Однако, ужаснувшись, сказал себе Деггл, возможно и другое объяснение. Гримус. Гримус овладел новой сокрушительной силой и теперь пытается избавиться от него. Возможно, провалы во времени затрагивают только его, Деггла.

Он раскачивался, как маятник, между паранойей и беспомощностью, туда и обратно. В дверях хижины появилась Долорес с ножом в правой руке. Пришло время для заклания очередной курицы.

Долорес уселась перед Дегглом на землю. Внезапно она точно рассчитанным движением перерезала себе вены на левом запястье. Потом, переложив нож в левую руку, она столь же спокойно начала резать правое запястье. Только сейчас очнувшись от шока, Деггл бросился к ножу. Долорес отшатнулась и приставила лезвие к своему горлу.

– Ради бога, ты хоть понимаешь, что делаешь? – крикнул ей Деггл.

– С тех пор как мы занимались любовью, – ответила Долорес, – ты каждую ночь отвергаешь меня. Я все понимаю, Вергилий, мое тело вызывает у тебя отвращение. Ты ненавидишь меня, и поэтому я не хочу больше жить.

Кровь капала на песок, оставляя маленькие пятнышки красной грязи.

Что нужно сделать, чтобы остановить кровотечение из вены? Деггл беспомощно огляделся по сторонам.

– Жгут, – громко сказал он.

– Оставь меня! – отмахнулась Долорес и запела слабым голосом: – Прекрасный мой, желанный мой, да с белой бородою.

Николас Деггл принялся стягивать рубашку через голову. Когда он снова взглянул на Долорес, она уже лежала на земле лицом к небу, а ниже подбородка у нее от уха до уха зиял второй, алый, рот. Она успешно закончила то, что задумала.

Деггл, голый по пояс, с рубашкой в руке, смотрел на кровь, пока та не перестала течь. В голове у него пронеслась такая мысль:

– Я остался совсем один.

Кресло-качалка тихо покачивалось под легким утренним ветерком.

LIII

Уже знакомый нам ашквак, решивший быть свидетелем истории острова Каф до самого ее конца, нашел прибежище от удачно выдвинутых Вергилием Джонсом обвинений в самом увлекательном занятии на свете – наблюдении за чужими жизнями.

Ашкваки, тела которых двигаются крайне медленно, развили способность мгновенного перемещения с места на место путем физической дезинтеграции и последующей реинтеграции, происходящих под надзором их бестелесных сущностей. Так, наш ашквак вместе с Эльфридой подслушивал у дверей «Эльбаресто», а потом в саду у Гриббов смотрел, как она, Ирина и Взлетающий Орел по очереди качаются на качелях. Ашквак заглядывал в окна «Дома взрастающего сына» и видел, как путешественники покидали его. Ашквак был немало озадачен провалами во времени и стал бесстрастным свидетелем самоубийства Долорес О'Тул.

Теперь, дожидаясь завершения Итогового упорядочивания, он вновь и вновь возвращался к размышлениям над анаграммой, в свое время сыгравшей немалую роль в возникновении острова Каф, – над Переупорядочиванием, которое можно было бы сделать на основе имени Гримус.

Анаграммой которого было другое имя – Симург.

Ашквак с нетерпением ждал неминуемого столкновения между Орлом, царем земных птиц, и Симургом, райской птицей, хозяином Каменной розы. Тот факт, что имена эти заключали в себе такой исконный смысл, придавал предстоящему особую пикантность.

Часть третья

Гримус

LIV

В маленьком домике с черными стенами было темно – а еще тихо и прохладно. Повсюду лежали тени, словно бесплотные стражи незримого уродства. Пелена облаков вокруг