Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

– Уже близко, – подбадривая самого себя, прошептал Заговорщик и исчез в глубине высокого трехэтажного дома, показавшегося констеблю знакомым.

Второй этаж был разрушен, но даже здесь сквозь мутную занавесь паутины инспектор заметил нарисованные фигурки голубей устремленных в небо.

Сегодняшний и вчерашний день разделенные пропастью чужого мира стали для мистера Форсберга камнем преткновения. Время перепуталось, нарушив собственные ориентиры, и теперь казалось, что инспектор посещал дом сэра Элберта не позавчера, а не был здесь несколько долгих лет.

– Что с тобой? – заметив взгляд констебля, забеспокоился фантом.

– Я больше чем уверен, что уже посещал сей дом, – без тени сомнения ответил Джинкс, осторожно прикоснувшись к крылу голубя, который уже давно сменил оперения на цвет ночи.

Заговорщик вытаращил глаза и важно раздув щеки, придирчиво уточнил:

– Ты что-нибудь чувствуешь? Любое тепло, свет, приятную музыку? Не отвечай сразу, хорошенько подумай, настройся!

Расставив руки в стороны и закрыв глаза, констебль сделал несколько коротких шагов и, уткнувшись в закрытую дверь, остановился.

Ни единого шороха, звука. Джинкс попытался мысленно слиться с тишиной, проникнув сквозь реальные стены здания. Пустой номер. Ничего кроме тревожного дыхания Заговорщика и собственного сердцебиения.

– Ну.

– Ничего.

Толкнув дверь, фантом протиснулся в мастерскую сэра Элберта, и ни сделав и шага, уткнулся в собственное отражение. Узкий коридор стены, которого состояли из зеркал, предстал настоящим лабиринтом. Длинные туннели, переходы, повороты, утопая в серебряных стенах, открыли ложные пути, скрыв истину в пустоте собственных отображений. Совсем не та комната, что была в реальной жизни!

– Где мы? Почему зеркала? – шептал фантом, нервно разглядывая собственного двойника.

– В Прентвиле, здесь была комната, рабочий кабинет, некоего очень ученого господина, – попытался объяснить Джинкс. – Но коридор с зеркалами был гораздо меньше, чем здесь.

– Но почему зеркала?! – взорвался Заговорщик, резко рванув в сторону.

В зеркале мелькнул череп и темные провалы глазниц – истинный облик фантома не смог укрыться от прозорливого серебряного ока.

Может быть отражение нашего мира и есть та правда, которую так неистово искал сэр Элберт – возникла в голове констебля случайная мысль.

Последнее зеркало величиной во всю стену, внезапно вспыхнуло, явив Джинксу образ Люси. Девушка стояла в прекрасном бардовом платье, а на плечах покоился черный вязаный платок.

Миг, и яркий луч отразился от стен, ослепив констебля, словно сотни лучей солнца, впились в него своими острыми иглами.

– Мои глаза!

– Что?! – Заговорщик едва успел подхватить инспектора под руки.

– Люси! Я! Она! Я видел Люси! – щурясь от жгучей боли, выдавил из себя Джинкс.

Хмурые тучи медленно плыли по небу, то ускоряясь, то замедляя ход. Здесь часто слышался гром, и виделись раскаты молний – но никогда не шел дождь.

Уставившись стеклянным взглядом в поросшую травой дорогу, Джинкс погряз в мрачных мыслях.

В сердце что-то перевернулось и лопнуло, будто Люси уже принесли в жертву и острые клыки Шрама, который явился констеблю в образе кровожадного волка, впились в тонкую шею девушки.

– Я не верю! Ты ошибся! Слышишь – этого не может быть!!! – вскочив на ноги, рявкнул констебль.

Объятия фантома были крепче стальных цепей. Предприняв последнюю попытку, Джинкс дернулся последний раз и обмяк – в теле не осталось сил.

– Успокойся. Мы спасем ее и недопустим невинной смерти, – голос Заговорщика прозвучал обыденно и спокойно.

Тяжело вздохнув, Джинкс ничего не ответив, молча согласился, мысленно дав себе клятву, что ценой собственной жизни не допустит, чтобы до Люси добрался этот проклятый душегуб.

 6

Город был маленький и унылый, а по меркам столицы и вовсе крошечный. Заезжий люд объезжал невысокие каменные стены стороной, желая поскорее добраться до южных берегов, где предприимчивых торговцев и отчаянных путешественников ждали трехмачтовые великаны.

Дом Пикшеров стоял на самом отшибе и, хотя небольшая семья была достаточно дружной, и еженедельно посещала воскресные мессы, люди недолюбливали их, испытывая к пришлым, особое, ничем не объяснимое отвращение. И хотя мистер Пикшер слыл человеком исключительной доброты, косые взгляды довольно часто впивались ему в спину, а злые слухи разлетались по городку быстрее весеннего ветра.

Досталось и его дочерям. Достигнув возраста сватовства, они стали белыми воронами среди бесчисленного множества местных красавиц.

Радушные Пикшеры с надеждой принимали гостей и возможных соискателей на сердце Бетти и Каролины, но, заслышав о местечки из которого прибыла семья, женихи бежали сломя голову. Город исчезнувший у подножья горы Крист и поныне слыл проклятым и имел ассоциации самые негативные, даже у самого ретивого смельчак.

Но Рок не мог долго наслаждаться печалью Бетти и Каролины и в скорее одной из них сопутствовал безоговорочный успех на любовном фронте.

Старшая Пикшер имя которой, полностью, звучало как – Элизабет, пленила сына городского главы и тем была безмерно счастлива. Свадьбу играли щедро, открыто, позвав всех, кто изъявит на то желание.

И вновь по городку поползли слухи, мол, счастливица никакая не невеста, а старая ведьма, решившая таким вот хитрым образом завладеть здешней властью и повергнуть горожан в руины, как случилось у предгорья Кристнс.

Через пару месяцев старые перешептывания прекратились, и местные горемыки наполнили рынки и площади новой вестью. Глава Пикшеров изводит детей почем зря. Будучи городским учителем, он учил своих учеников новым наукам смело, не тратя усилий на древние постулаты, чем и заслужил еще большую армию недоброжелателей. И когда первый ребенок из его класса слег с неведомой болезнью, корнем всех бед окрестили именно мистера Герри Пикшера. Долго и внятно разъясняя городским стражам, что не имеет к происшествию никакого отношения, учитель так и не убедил придирчивых горожан в собственной невиновности. Через пару дней заболели еще двое ребят. Горожане негодовали от ярости. Упустить такой великолепный шанс разделаться с семьей чужаков, власти не могли.

Признав Пикшера виновным, его казнили в тот же день, прилюдно, на центральной ратуше.

В этот самый миг что-то оборвалось, заставив Рока окончательно отвернуться от миролюбивой семьи. Больше они не знали слова – удача, а нападки горожан приобрели вид ядовитой змеи, которая больше не собиралась шептаться, пугая жертву своим двухконечным языком, а решила атаковать на поражение.

Следующий на кого пал пристальный взгляд городка стала вдова Пикшера, мисс Габри. Ее черный наряд сочли кощунственным, и церковь закрыла перед ней свои врата, навсегда изгнав из-под небесного лона.

Мисс Габри замкнулась в себе и, покинув дом, поселилась за речным бугром, где словно прокаженного, в чужой земле, похоронили ее мужа.

Вскоре над могилой вырос знак бесконечности, который переполнил чашу терпения в конец озверевших горожан.

Проклятия посыпались на