Немезида ночного ангела - Брент Уикс

– Да, очень полезная, – говорит он. – Красный сигнал мы видим только в том случае, если к нам зашел кто-то страшно опасный.

Мы. Вот и подтверждение тому, что не он один видит предупреждающий сигнал. Остальные знают, что я здесь. Преисподняя, спаси и сохрани.

Но я сохраняю на лице спокойствие, словно Врата интересуют меня только для общего развития.

– За последнюю сотню лет лишь несколько человек, прошедших через Врата, смогли поднять такую тревогу. В последний раз это случилось до того, как я стал гранд-мастером, но… если я правильно догадался, откуда вы, то вы и сами догадаетесь, кем был тот человек.

– И откуда же я? – спрашиваю я, приподняв брови.

– Вы родом из Сенарии, но к нам приехали, скорее всего, из Эленеи. Если хотите притвориться простофилей, то старайтесь получше. Пока что у вас не очень-то получается.

Я напрягаюсь еще больше.

– Дориан Урсуул? – предполагаю я. – Слышал, он здесь учился. В одном из колледжей. Часом, не в вашем? А как вы поняли, откуда я?

Может быть, он просто предположил, что я сенариец, увидев мою одежду или услышав, как я говорю. Это вполне вероятно. Правда ведь?

Гранд-мастер усмехается.

– Нет. Дориан был слишком умен и никогда не проходил через Врата. Нет, я говорил о его друге, Солонариване Тофьюсине. Как они оба поживают?

Я даже не пытаюсь ничего отрицать. Все еще надеюсь избежать открытого противостояния. Но чувствую, что петля становится все туже. Не сдержавшись, я бросаю взгляд в окно: за ним видно дворик, где обычно занимаются ученики. Сейчас он пустует. Может быть, это совпадение.

– Дориан сошел с ума, а король – или император, или как он там теперь величается – Тофьюсин помогает императрице править Сетской империей. Но вы об этом и сами наверняка знаете не хуже меня. Весь мир об этом слышал, разве нет?

– Что значит сошел с ума?

– Значит «тихо и мирно лишился рассудка», а не «впал в буйное безумие».

– Это я понял. Но в чем проявляется его сумасшествие? – Гранд-мастер сердится, словно я нарочно притворяюсь тупым.

– Говорят, он почти всегда без сознания. А когда приходит в него, несет бред. Еще я слышал, что он шатается по дворцу, и все терпят его выходки, потому что когда-то королева его любила; но при этом слуги стараются делать так, чтобы Дориан не попадался ей на глаза, ибо ее гнев тоже до сих пор не остыл.

– Я до сих пор дивлюсь тому, что верховный король позволил своему старому сопернику жить. Да еще и в его собственном дворце.

Мне хочется ответить, что Логан – хороший человек, но я боюсь показать, что хорошо его знаю. Так что я лишь пожимаю плечами, словно мне больше нечего ответить. Не вступившись за лучшего друга, я чувствую себя предателем.

– Гранд-мастер, – начинаю я, решив зайти с другого боку, – говорить с вами – настоящее удовольствие, но, боюсь, что Врата в самом деле ошиблись с измерениями. А когда вы поймете, что ваши сломанные весы приняли муравья за буйвола, боюсь, вам захочется выместить свое недовольство на муравье. Поймите, я не хочу тратить ваше время попусту. Проверьте меня еще раз.

– Уже проверил, – говорит он. Затем разводит соединенные пальцы; в «окошке» проскальзывает что-то трескучее, после чего магия рассеивается. Все это время гранд-мастер смотрел на меня сквозь то окошко. Это показалось мне странным, но я решил, что у него такая причуда. – И, по моим наблюдениям, таланта у вас как у мертвеца.

– Ну вот и весь разговор, – говорю я. – Простите, что отнял у вас столько драгоценного времени, господин гранд-мастер. Теперь я пойду…

– Стоять, – он говорит негромко, но его голос звучит хлестко и властно.

Я останавливаюсь.

– Сядьте.

Я сажусь и чувствую, как ускользает моя надежда на мирный побег.

Гранд-мастер долго, пристально смотрит на меня, и лишь теперь я понимаю, насколько плохо все спланировал. Я даже не продумал детали своего прикрытия: какого человека я из себя изображаю – того, кто отведет взгляд, или кто будет непокорно смотреть в ответ?

Поэтому я как дура, выбираю нечто среднее и добродушно встречаюсь с ним взглядом. Стоит мне это сделать, как я осознаю, что веду себя чересчур уверенно для человека, попавшего в столь опасную ситуацию.

~– Кайлар, мне это не нравится. Слишком уж он спокоен. А это значит, что ты недостаточно волнуешься.~

Наконец гранд-мастер произносит:

– Вы когда-нибудь теряли веру?

– Веру? – выпучив глаза, переспрашиваю я.

Он пристально смотрит на меня, что-то взвешивая в уме.

Если его боевое мастерство настолько высоко, насколько мне кажется, то я вошел по пояс в сточные воды и теперь должен выбраться из них чистеньким. Видите ли, когда я Заглянул в него, то увидел кое-что неожиданное и страшное: этот человек невинен.

Вы не подумайте, он не простак и не святоша. Пусть я чураюсь Заглядывать в людей, как человек с чувствительными зубами чурается холодного питья, этот дар – врожденный талант, или способности ка'кари, или наследие прошлых ночных ангелов – иногда показывает мне грязь, налипшую на душу человека. Я не знаю, как работает эта способность и что именно она находит в людях: вину, или преступление, или грех.

Но одно я знаю точно: хотя Глаукон Витрувий и не святой, он не заслуживает смерти. Более того, насколько вижу, он – хороший человек.

Я не могу убить его. Я не могу убить невинного, не предав все, что делает меня мной.

– Да, – наконец произносит гранд-мастер. – Думаю, что теряли. Скажите, во что же вы верили? В Бога? В любимую? В семью? В свое место в этом мире?

Я не успеваю защититься от наваждения, и передо мной возникает лицо Элены, умиротворенное, каким оно было в тот миг, когда в нее вонзился мой клинок.

Спокойным голосом я отвечаю:

– В счастливые финалы. Когда-то я верил в счастливые финалы. А вы?

– В самого себя, – говорит гранд-мастер. Криво улыбается, но в улыбке заметна печаль. – Я родился с титулом и богатством, какого не было у большинства моих ровесников, с умом, относительно приятной внешностью, которую лучшие портные умели превратить в красоту, еще с огромной самоуверенностью, и, наконец, когда пришло время, во мне проявился сильный талант. Честно говоря, в молодости я даже не сомневался, что окажусь талантливым, причем чрезмерно. Все считали меня особенным, но никто не верил в это так же сильно, как я сам.

– А потом что-то случилось, – говорю я. Зачем гранд-мастер рассказывает мне об этом?