Черная Песнь - Энтони Райан

высадилась армия - огромная толпа озверевших фанатиков, выкрикивающих молитвы Темному клинку, бросаясь на стены, по крайней мере, так рассказывают эти люди. Им удалось выбраться до того, как место было взято в осаду".

"Корабли, захваченные в Хан-Ши", - сообразил Ваэлин, вспомнив карту, которую Ми-Хан вырвала из головы пленного счетовода. Он подавил вздох досады от того, что не смог предугадать этот ход на борту "Темного клинка". Он отвел своих всадников в Нуан-Хи, чтобы забрать сестру, а Искупленных посадил на корабли, чтобы вторгнуться в Просвещенное королевство по морю. Его угрызения совести усилились от осознания того, что черная песня не предупредила о подобном исходе. Причина была очевидна, хотя он и пытался подавить желание поразмыслить над ней. Черная песня, однако, не стала сдерживаться и зазвучала едкой мелодией, которая под воздействием эликсира стала тише шепота, но все же была достаточно мощной, чтобы оставить после себя боль: Потому что ты посадил меня в клетку. Освободи меня, или он победит.

"Брат?"

Чо-ка уставился на него с озадаченным выражением лица, как и его спутники. Ваэлин понял, что уже долгое время неподвижно сидит в седле с опущенной головой, борясь с порывами, оставшимися после черной песни. "Город пал?" - спросил он.

"Гарнизон очень хорошо сопротивлялся, когда они бежали. Губернатор - бывший адмирал флота Просветленных, но кто знает, как долго он продержится? Правда, у них есть крохи хороших новостей. Император высадил свой отряд на берег всего в нескольких милях отсюда. В последний раз они видели, как он шел спасать город. Похоже, императорскому воинству предстоит первая битва".

ГЛАВА 17

Когда они подъехали к Хуин-Ши, битва уже бушевала вовсю. Город напоминал миниатюрную версию Кешин-Кхо, представляя собой конусообразное поселение на вершине холма, откуда открывался вид на естественную гавань. В отличие от Кешин-Кхо, здесь была только одна внешняя стена, пробитая в трех местах. Дым стелился уродливыми серыми облаками, мешая Ваэлину составить четкое представление о происходящем, но он видел, как на западном склоне беспорядочно наступают друг на друга пехотинцы, а на восточном склоне две колонны в полном порядке продвигаются к двум самым большим проломам. Хотя над полем боя висел густой дым, даже с такого расстояния непрерывный шум свидетельствовал о непрекращающейся борьбе.

"Где император?" - спросил настоятель, оглядывая сцену почти отчаянными глазами. Очевидно, перспектива потерять избранного Небесами монарха так скоро тяготила его.

Ваэлин обратился за советом к черной песне, получив в ответ недовольное бормотание на востоке. Прищурившись, он смог разглядеть знамя, развевающееся в авангарде более продвинутой колонны. Она целеустремленно шла к самому широкому пролому в стене. "Вон там, - сказал он, указывая. "Похоже, он послал скирмишеров, чтобы отвлечь тыловое охранение перед началом основной атаки. Достойный план. . ."

Настоятель уже гнал свою лошадь вперед, приказывая слугам следовать за ним. Они устремились к восточному склону, выхватив мечи и выставив копья.

"Нам следовать за вами, милорд?" спросил Сехмон.

"Нет". Ваэлин кивнул на растерянную и неистовую пехоту на западном склоне. Из-за несовпадающих доспехов Имперского воинства трудно было определить численность той или иной стороны, но ему показалось, что темные одежды Искупленных были заметно менее заметны среди этого хаоса. Темная масса Искупленных была наиболее плотной в самых узких проломах и, похоже, набирала силу, хотя и медленно. Когда они ворвутся в город, он не сомневался в том, какую резню они устроят его жителям.

"Держитесь вместе, - сказал он, выхватывая меч и останавливаясь, чтобы встретиться взглядом с Эллеси. Она держала в руках саблю, которую он подарил ей на стенах Кешин-Кхо, - клинок, который когда-то носил Варнко Матерк, Скельтир из Остра Скельд, заслуживший лучший конец. Ваэлин знал, что она смертоносна с луком и смертоносна в ближнем бою с ножом, но это был бой.

"Теряешь время, дядя", - сказала она ему, прежде чем он успел произнести какие-либо предостерегающие слова. Улыбка, которую она попыталась изобразить, стала больше похожа на гримасу, и он утешился тем, что она, по крайней мере, научилась достаточному, чтобы не бояться.

Он кивнул Нортаху, который пристроил свою лошадь рядом, и они отправились в путь: первые сто ярдов галопом, затем остальные понеслись следом. Дерка вскинул голову и заскулил в предвкушении, когда они начали подниматься по склону к затянутому дымом городу, и стук копыт поглотил шум боя. По мере подъема дымка становилась все гуще, но уклон был достаточно пологим, чтобы лошади могли поддерживать приличный темп. Благодаря сочетанию скорости и дыма первые Искупленные, с которыми они столкнулись, были смяты еще до того, как успели поднять оружие для защиты. Ваэлин рубил всех, кто оказывался в пределах досягаемости его клинка: их поредевшее число и отсутствие слаженности обеспечивали непрерывный натиск до самого основания городских стен. Когда они приблизились к месту схватки, дым рассеялся, и Ваэлин смог разглядеть массу Искупленных, сгрудившихся в проломе, которым каким-то образом не давали пройти в город, в то время как с тыла их атаковало все большее число солдат Имперской Хосты.

Он направил Дерка к незащищенной части толпы Искупленных и остановил его. В проломе было слишком много бойцов, чтобы можно было успешно атаковать, но ярость степного жеребца, выращенного для битвы, была неистребима. Фырканье и ржание Дерка выдавали его глубокое ликование, когда он взвился на дыбы, размахивая передними копытами, чтобы размозжить черепа и вбить в землю мужчин и женщин. Несколько Искупленных повернулись лицом к новой опасности и бросились на Ваэлина с копьями и мечами. Двоих он срубил ударом орденского клинка слева и справа, еще один пал от меча Нортаха, а четвертый замертво рухнул от копья Алума, вонзившегося ему в грудь.

На лице Мореска появилось недовольное выражение, когда он попытался выдернуть копье из ребер Искупленного. Ругаясь по-альпирански, он спрыгнул с седла и, ударив по груди трупа, вытащил копье, успев парировать удар другого Искупленного, а затем, крутанувшись, нанес ослепительный удар по глазам мужчины. Никогда не любивший сражаться верхом, Алум не стал пересаживаться на свою кобылу, а присоединился к растущей, но поредевшей шеренге имперских солдат и стал орудовать копьем в рядах Искупленных.

"Кто главный?" спросил Ваэлин у стоящего рядом капрала, получив в ответ взгляд, в котором смешались шок и недоумение.

"Не вы ли, лорд?" - спросил солдат, и Ваэлин отметил, как молод он был под покрывавшими его лицо пятнами и кровью. "Нашего капитана пробили насквозь, а сержанту проломили голову". Он огляделся по сторонам в крайнем замешательстве. "Не могу найти своих людей, видите?"

"Теперь они твои люди". Ваэлин