Черная Песнь - Энтони Райан

захлестнула западную половину Нуан-Хи: улицы и дома исчезли под бушующей белой стеной. Темные пятна кувыркались среди надвигающейся ярости, Шталхаст и Тухла были вырваны из земли, чтобы быть поглощенными волной. Она ударила в башню с обескураживающим грохотом, окутав их пылью от многовековой каменной кладки. От удара все трое разлетелись в стороны, а скрежет гранита и раствора смешался с грохотом волны. Ваэлин начал сомневаться в надежности фундамента строения, когда оно покачнулось и вода на один тревожный миг перелилась через парапет. Затем, среди хора скрежетов и стонов, оно осело.

"Вера!" вздохнул Нортах, поднимаясь, чтобы осмотреть открывшееся перед ним зрелище.

Города Нуан-Хи больше не было, его место заняло бурное озеро, усеянное извивающимися телами утонувших или тонущих воинов. Ваэлин разглядел вблизи более сотни: одни тщетно боролись с течением, другие были уже мертвы, и все они вскоре скрылись под бурлящим потоком. Вода поднялась на метр от вершины башни, но вскоре начала спадать, и стремительный поток утратил свою мощь, обнажив массу трупов. Они лежали уродливыми кучками на перекрестках улиц или на деревьях, лошади и всадники были опутаны смертью. Подсчитать их с точностью было невозможно, но Ваэлин знал, что сегодня он убил больше врагов, чем в любой другой битве, и все это не доставая меча.

Повернувшись, он увидел, как волна устремилась на восток, затопив сеть каналов, насколько хватало глаз. Флот императора сейчас находился за шлюзами и уже двигался по реке Йи Минг к Хуиньши. Вода, покрывавшая Нуан-Кхи, оседала и убывала в объеме, разрушения под ней были скрыты огромным облаком грязи и обломков множества разрушенных зданий. Крыши некоторых высоких зданий возвышались над поверхностью этого нового внутреннего моря, но в остальном оно оставалось простором бурой воды, простиравшимся по меньшей мере на две мили во всех направлениях. Трупов больше не было видно, но он смог различить массу выживших на северном берегу. Он также не слышал песни Темного клинка.

"Ты... . . ?" - начал он, но его слова исчезали от горя на лице Луралин. Ее народ считал ее изгоем и предательницей своего живого бога, но она все равно была их крови.

"Кельбранд должен был привести их к гибели", - прошептала она. "Не я".

"Они сами накликали на себя гибель, когда решили последовать за ним", - сказал Ваэлин. "Кроме того, - он указал на дальний берег, где толпилась большая толпа всадников, - похоже, их осталось много. Сомневаюсь, что сегодня погибло больше пятой части орды".

"Похоже, ты разочарован". Лицо Луралин ожесточилось, глаза задержались на нем, и он почувствовал, что его оценивают заново. Ему стало интересно, каким она представляла его себе до этого момента. Может быть, благородным воином из-за моря? Героем, вызванным ее видениями, чтобы исправить ошибки своего брата? На самом деле они оба были жертвами, запутавшимися в паутине, сплетенной Нефритовой принцессой, и он знал, что выйти из нее с чистыми руками не удастся.

"Эта война закончится, когда орда будет истреблена или умрет твой брат", - сказал он. "Мне нужно знать от тебя, удалось ли нам это сегодня".

Она перевела взгляд с него на отвратительное море и уставилась вдаль. "Нет", - сказала она низким, хриплым голосом. "Я все еще чувствую его".

Ваэлин наблюдал за тем, как уцелевшая орда с внезапной целеустремленностью сменяет друг друга, как боевые группы Шталхаста и Тухлы перестраиваются и устремляются на восток. Сначала песня Темного клинка оставалась неуловимой, но потом он снова услышал ее, приглушенную и менее яростную, в ней было что-то, что, как показалось Ваэлину, вызвало его собственный гнев, небольшой и неохотный, но все же различимый: уважение.

Мне не нужно твое уважение, - тихо ответил он, когда орда скрылась за северным берегом. Я хочу только твоей смерти.

Ваэлин и Нортах работали веслами, а Луралин управляла румпелем. Лодка получила несколько повреждений во время наводнения, но ее корпус остался цел, за что Ваэлин был ему благодарен. Перспектива плыть по водному пространству, изобилующему трупами, была далеко не приятной. Чем дальше на юг они плыли, тем больше трупов находили, так как вновь созданное море становилось все более мелким, и в нем попадались воины, запутавшиеся в деревьях, с вывернутыми под невозможными углами конечностями и туловищами. Ваэлину показалось, что, несмотря на то что их плоть была изуродована, поток каким-то образом умудрился пощадить их лица - все они, казалось, были повернуты в его сторону. Он не отрывал взгляда от кормы лодки, но все равно чувствовал тяжесть стольких пустых глаз, смотревших на него с немым обвинением.

После двух часов гребли лодка села на мель среди массы обвалившейся кирпичной кладки, где наводнение разрушило южные районы Нуан-Кхи. "Уже начинает вонять", - пожаловался Нортах, сморщив нос, когда они покинули лодку и начали пробираться через воду высотой по пояс.

"Канализацию наверняка затопило", - сказал Ваэлин, моргая от зловонного запаха. Он начал пробираться вслед за братом, но потом остановился, увидев Луралин, остановившуюся рядом с лодкой. Она молча и безразлично смотрела на то, что на первый взгляд казалось рваной кучей покрытых грязью обломков. Присмотревшись, Ваэлин увидел, что это два трупа, один гораздо меньше другого и оба насажены на спицы разбитого тележного колеса. При дальнейшем осмотре выяснилось, что более крупный труп - молодая женщина, причем по манере ее расчленения было похоже, будто она протягивает руки к мертвому младенцу, лежащему у нее на боку.

Неужели они сами накликали на себя гибель? спросил Ваэлин негромким, но настойчивым голосом. Он не был уверен, исходит ли он от него самого или от какого-то остатка черной песни, но истина, заключенная в его вопросе, была неотвратима. Ты спас калеку-моряка, потому что нуждался в нем, а эту неприятную старуху - потому что она уязвляла твое чувство вины. Неужели ты вообразил, что кроме орды здесь нет других жертв?

Однако Луралин ничего не сказала, отвернувшись от трупов и начав пробираться сквозь воду. По какой-то причине он счел ее лицо пустым и избегающим его взгляда хуже, словно если бы она разгневалась на него. Руки не чисты, напомнил он себе. Это наше общее преступление.

Алум и остальные ждали с лошадьми на вершине холма в часе ходьбы от того места, где наводнение наконец встретилось с сушей.

"Это было отличное зрелище, дядя", - восторгалась Эллеси, передавая ему поводья Дерка. "Я бы сказала, что путешествие стоило того, чтобы увидеть это".

Ее улыбка померкла, когда он взял поводья и протянул руки с суровым взглядом. "Кошельки, которые я тебе дал, -