Смерть во имя истины - Анна Велес

— Я ждал тебя, брат Саймей, — доброжелательно сказал он. — Я думал, что ты прежде посетишь меня, но потом понял, что с твоей стороны более разумно и логично прежде посетить обитель, где погиб отец Иоким.

— Я и правда счел это более разумным, — подтвердил Саймей и улыбнулся.

Высочайший был прост в общении и не производил такого неприятного впечатления, как, например, брат Исса.

— Могу ли я спросить тебя, как идет твое расследование? — аккуратно осведомился отец Анастасий и жестом пригласил Посланника сесть в кресло напротив своего стола.

— Конечно, — легко отозвался Саймей. — Пока я не знаю имени убийцы, но знаю причину гибели настоятеля. Тебе известно, что в обители обнаружили тело и еще одного брата, кто был убит?

— Ты говоришь о брате Дарии? — переспросил Высочайший.

— О нем, — Посланник кивнул. — Я вижу явную связь между этими убийствами. Еще могу сказать, что брат Дарий погиб раньше отца Иокима. Их связывала некая рукопись, из-за нее и пострадал затворник. Что касается отца Иокима… Тебе же известно о его поисках?

— Да, — отозвался отец Анастасий. — Мне написали об этом. Да и сам я говорил с ним. Сначала я был им доволен, так как дело он делал благородное. Но когда интересы его стали меняться…

— Именно в этом и заключается тайна его смерти, — заметил Саймей. — Отец Иоким выяснил, что раньше вблизи того места, где теперь стоит его община, был храм маитан. В этом он видел причину того, что обитель несколько раз разрушали, и место это считалось у фарсов чуть ли не проклятым.

— Логично, — рассудил Высочайший. — Но ты же не думаешь, что эта тайна могла привести кого-то к смерти сейчас?

— Не думаю, — согласился Саймей. — Но видимо в этом храме маитан был тайник, содержащий либо какой-то артефакт, либо иную рукопись. Соответственно, легко предположить, что убийца и пытался спрятать эту тайну от настоятеля.

— Когда же отец Иоким нашел храм и тайник, то был убит, — закончил его мысль Высочайший. — И ты, естественно, предполагаешь, что преступник один из братьев общины?

— Скорее даже кто-то из старейшин, — уточнил Саймей.

— Печально, — подумав, заключил Высочайший. — Ты уже подозреваешь кого-то конкретно?

— А вот об этом позволь мне промолчать, — ответил Посланник.

— Как тебе будет угодно, — не стал настаивать отец Анастасий. — Хотя, если быть честным перед тобой, сен все это страшит.

— Как и меня, — признался Саймей. — Но истину не спрячешь.

— И тут ты прав, — Высочайший устало потер переносицу. — Спасибо тебе за честность, Высокий Посланник. Теперь скажи, чем я могу помочь тебе?

— Видишь ли, отец, мне известно, что ты все же уступил просьбам настоятеля и показал ему некую странную рукопись, — объяснил Саймей.

— Да, — признался Высочайший с сожалением. — Я не знаю, как только ты мог узнать об этом?

— Тут нет ничего таинственного, — улыбнулся Посланник. — Просто отец Иоким вел дневник, где и указал о том, что ты дал ему читать свиток, написанный на одном из редких говоров фарсов, а на обороте пергамента значилась рэмская цифра один.

— Так и есть, — подтвердил отец Анастасий. — Видишь ли, мне хотелось избавить его от нездорового интереса к маитанскому культу. А эта рукопись весьма показательна.

— Тогда позволь мне на нее взглянуть, — просил Посланник.

— Идем, — поднимаясь из-за стола, ответил Высочайший.

Они вышли из кабинета, спустились вниз, но не стали пересекать галерею, а прошли через небольшую залу, за которой и была дверь в библиотеку. Посланник невольно улыбнулся, разглядывая стеллажи, заполненные свитками. Он любил чтение, любил историю, а потому библиотеки приводили его почти в столь же благодатное состояние, как и посещение Дома Истины.

— Присядь здесь, — предложил отец Анастасий, указывая на низкие табуреты. — Сейчас я принесу тебе свиток.

И вот, всего через несколько минут, Посланник держал в руке очередное послание своего древнего предка Айры. Он был благодарен Высочайшему за возможность читать эту рукопись, но боялся, что тот прочтет нетерпение на его лице и нервозность, которую Саймей всегда испытывал, находя новые кусочки мозаики, ведущие к тайне его рода. Он развернул пергамент, стараясь следить за собой, чтобы его лицо ничего не выражало.

«… Был год 5507 от Сотворения мира, и в зиму ту, после празднеств, по обычаю, что завел для себя Маг издавна, пришел он к родственнику своему Моису, дабы делить с ним трапезу. Происходил Маг из рода фарсского, однако же колено его давно отошло от веры суровой сего народа и перешло в веру парисов. Моис же истово молился божеству Единому, коего фарсы чли. Из-за сей разницы могла быть вражда между ними, но чудом сложилось иначе. Еще будучи ребенком привык Маг к Моису и с интересом слушал его рассказы о Едином, но ничто в словах родственника не могло переубедить его. Приняв же посвящение, по достижении зрелости, стал Маг все чаще вести с Моисом споры, и это вскоре стало традицией. И теперь же оба они могли сказать, что ежели бесед их не было, чувствовали они оба недостаток в них весомый.

Когда вошел в покои Маг, Моис уже восседал за столом, но встретил молодого своего друга улыбкою и приветливым жестом. И по обычаю тому же, покуда разделяли они трапезу, шел меж ними спор о том, чья религия праведнее. И по привычке упрекал Моис родича своего в отступничестве, и говорил, что не верует он в свободу, что дает своим детям бог Маитан. Моис не понимал, отчего столь тяжки и жестоки обряды маитан. Каков же бог их, ежели больше по нраву ему телесные раны, нежели страдания души, каковые любы Единому божеству фарсов.

— То, что зовешь ты играми, лишь повторяет деяния Маитана, — ответствовал на то Маг. — Обряды наши рискованны и трудны, однако же в сием и есть их смысл. Маитан нес ярмо зла нашего, и путь его тернист, как велика и жертва его Армузу за грехи наши. В подвиге его, в крови святого зверя искупление наше и жизнь вечная в свете.

— Все это уже не раз слушал я, Отступник, — напомнил чуть небрежно Моис. — И возможно для парисов, что готовы жечь и резать иноверцев вечно, сие искупление было бы пользой. Но ты! Ты сын народа своего! И ты предал народ свой в вере.

— Предал, — спокойно возразил Маг, ибо сие было ему не впервой. — Ибо народ мой заблуждается. Они не видят того, кого ждали многие века, того, кто ведет к свободе духа и Свету.

— Но ты его дождался? — вопросил Моис с иронией. — И дух твой свободен?

— О да! — искренне и