Тактик.1 - Тимофей Кулабухов

подстроили весь этот катаклизм. Старшему герцогу нужен козёл отпущения, чтобы сохранить лицо перед своими вассалами, — он его получит. Ордену нужна победа, преференции, территориальные уступки, вступление рыцарей Альянса в Орден, ну и мир — мы его заключим. Война окончена сегодня.

Мы выдохнули. Все трое, одновременно. Напряжение было таким, что у меня подогнулись колени. Я почувствовал, как Мейнард за моей спиной облегчённо выдохнул, а Эрик чуть заметно расслабил плечи.

— Благодарим Вас, Ваша светлость, — начал я, но командор жестом оборвал меня.

— Не благодарите раньше времени, старшина, — его голос был холоден. — Это решение не далось мне легко. И у него есть… последствия.

Он взял со стола ещё один свиток, развернул его и пробежал глазами, словно освежая в памяти содержание.

— А вы… — продолжил командор, глядя на нас без всякого выражения. — За проявленную доблесть и победу в сражении вам будет выплачено жалование за год вперёд. И с этого самого момента вы уволены со службы в армии Ордена Ре Бахтал. Свободны. Можете идти на все четыре стороны. Приказ будет готов через час.

Я оглянулся, эти слова ударили, как пощёчина, Мейнарда. Человека, который верен долгу. Уволены? После всего, что мы сделали? После победы, которую принесли Ордену? Это было… несправедливо. Нелогично. Или, наоборот, слишком логично для мира, где человеческая жизнь стоила не больше, чем горсть медных монет.

— Но почему? — голос Мейнарда дрогнул от возмущения. — Мы же победили! Мы доказали свою ценность!

— Именно поэтому, — спокойно ответил командор. — Вы слишком ценны, чтобы сдохнуть от мести Альянса.

— Вы боитесь нас, — спросил я это был не вопрос, а утверждение, и я сам удивился своей смелости.

Командор усмехнулся, но в его усмешке не было ни гнева, ни обиды, только странное, мрачное понимание.

— Не я, старшина. Я слишком стар, чтобы бояться кого-то, кроме богов. А как показывает ситуация, богов я тоже не больно-то боюсь. Но другие — да. Они боятся. Боятся перемен, которые вы несёте. Боятся, что ваши методы сделают их устаревшими, ненужными. Боятся, что простолюдины с лопатами, арбалетами, кольями и хитростью могут оказаться эффективнее, чем благородные всадники с копьями и родословными длиной в три свитка.

Он помолчал, давая нам время осмыслить сказанное.

Но Эрик не был бы Эриком, если бы упустил такой момент. Он поднял руку, как школьник на уроке.

— Ваша светлость, позвольте задать один вопрос. Мы принесли Ордену великую победу и мир. А что мы, трое простых солдат, получим от этого мира?

Командор удивлённо посмотрел на него.

— Вы получите жизнь, старшина. Я не выдаю вас на расправу Альянсу. Разве этого мало?

— Для солдата — наверное, более чем достаточно, — не сдавался Эрик. — Но вы не просто солдат, Ваша светлость. Вы — рыцарь. Один из величайших в Ордене. И я взываю к Вашему благородству. Разве победители не заслуживают чего-то большего, чем просто право уйти?

Герцог нахмурился, не понимая, к чему клонит этот хитрый мелкий проныра.

Я видел, как Эрик незаметно подмигнул мне, и вдруг понял, что он задумал. Это был наш шанс. Наш единственный шанс на что-то большее, чем просто выживание в этом мире.

— Ваша светлость, — я шагнул вперёд, чувствуя, как горит лицо. — Мы хотели бы стать рыцарями.

— Эээээ. Что, простите?

Тишина в шатре стала оглушительной. Даже Курц удивленно посмотрел на меня. Командор поперхнулся, закашлялся, и на миг его маска величественного старца спала, обнажив просто уставшего, раздражённого человека.

— Утром вы проснулись простолюдинами, — отрезал командор, когда справился с кашлем. — Чего вы хотите? Умереть рыцарями?

— Но в битве пало много благородных рыцарей. И есть древняя традиция, Ваша светлость, — прокомментировал я, — Традиция, по которой человек, не благородный по крови, но владеющий рыцарским амулетом павшего в бою, может быть посвящён в рыцари на поле брани. В знак признания его доблести.

С этими словами я достал из-за пазухи амулет, снятый с одного из наёмных рыцарей на мосту.

Эрик и Мейнард, мгновенно сообразив, сделали то же самое. Три металлических знака (скрещённые мечи на фоне щита) легли на стол перед командором. Они тускло поблескивали в свете магических светильников, словно насмехаясь над всеми законами и традициями этого мира.

Ни я, ни Эрик не были уверены, что это сработает.

В вечерних разговорах на чердаке конюшни Эрик рассказывал о подобном обычае. В конце концов, нам нечего было терять.

Герцог бросил взгляд на амулеты, потом на нас. На его лице отразилась целая гамма чувств: от удивления и раздражения до какого-то мрачного, почти циничного веселья. Его сильные пальцы, узловатые от старости и артрита, осторожно коснулись одного из амулетов, словно проверяя его подлинность.

— Я даже не буду спрашивать, откуда они у вас, — наконец проговорил он. — Вы трое — самые наглые, беспринципные и удачливые сукины дети, которых я встречал за всю свою долгую жизнь.

Он встал, подошёл к стойке с оружием и взял свой узкий боевой меч, клинок которого видел не одну битву. Лезвие, покрытое тонкой вязью рун, тускло блеснуло в свете светильников.

— Полковник Курц, Вы будете свидетелем. Вы трое, преклоните колени.

Мы переглянулись. Неужели это сработало? Мне, в сущности, похрену, я и так Голицын, а не хрен собачий.

Я опустился на одно колено, чувствуя, как внутри всё дрожит от смеси страха и восторга. Эрик и Мейнард последовали моему примеру, их лица были серьёзны и сосредоточены.

Церемония была короткой и лишённой всякой пышности. Холодная сталь меча коснулась плеча каждого из нас, командор произнес несколько формальных фраз из рыцарского кодекса. Его голос звучал монотонно, словно он читал скучный приказ, а не совершал один из важнейших ритуалов своего мира.

— Именем Ордена Ре Бахтал и властью, данной мне как командору, я посвящаю тебя, Ростислав, в рыцари. Отныне ты будешь носить имя сира Ростислава, со всеми правами и обязанностями, что дает этот титул. Твой амулет и воля бога Полмоса приведёт тебя к твоему домену.

Меч коснулся моего второго плеча, затем макушки.

— Встань, сэр Ростислав.

Я поднялся, чувствуя странную лёгкость во всем теле, словно с меня сняли невидимые оковы. Рыцарь. Я стал рыцарем в этом чужом, средневековом мире. Это было… сюрреалистично.

Та же церемония повторилась для Эрика и Мейнарда. Когда все было кончено, он вернул меч на место.

— Поздравляю, господа рыцари. По законам