Журавли летят на запад - Анна Рябинина

прямо по одной деревеньке: дома, могилы, храм. Народ так возмущался, даже до начальника уезда дошли с требованиями переместить дорогу, а нет, не помогло. Нужно возвести на новом месте будет – хотя бы храм, а то духи распоясаются, – У Вэй мягко улыбается, будто смеется над предрассудками жителей, но одновременно в этой улыбке есть что-то очень суровое, правда, Сунь Ань не понимает, чем оно вызвано.

– Мне все еще кажется, что туда лучше не лезть, – недовольно щурится Ван Сун.

– А ты уже решила проблему с Су Цзяо? Нет? Вот и все, – и У Вэй показывает ей язык, тем самым мгновенно руша весь свой серьезный вид.

Правда показывает язык.

Раздвоенный. Впрочем, возможно, Сунь Аню показалось.

– И скоро вы поедете? – вежливо уточняет Чжоу Хань.

– Думаем, через пару дней. Кстати! – У Вэй оживляется. – Хотите с нами? Мне кажется, ваша помощь точно пригодится.

– Не думаю, – качает головой Чжоу Хань.

– Да, конечно, – почти одновременно отвечает Сунь Ань, и они одновременно поворачивают головы, чтобы обменяться удивленными взглядами.

– Ты уверен? – уточняет Чжоу Хань. – Это может быть… сложно.

– Ну, нам же тут пока все равно особо нечем заняться, так почему бы нет?

– Ван Сун, а ты согласна? – Чжоу Хань переводит взгляд на нее. Сунь Ань делает это вслед за ним и видит на ее лице странное выражение – задумчивость пополам со странным, горьким, злым раздражением.

– Надо подумать, – тихо отзывается она. – И вам, и мне. Я бы не советовала. Это опасно, а вы давно тут не жили и не знаете… Здешних порядков.

– Из-за чего ты так переживаешь? – удивляется У Вэй, от чего Ван Сун внезапно зло вскидывает голову и, сверкнув глазами, отвечает:

– О, а одного раза тебе не хватило?

– Ну, я же доверился тебе, и все прошло нормально.

– Мы оба прекрасно знаем, что это другое!

О чем они говорят?

– А можете объяснить, пожалуйста? – просит Сунь Ань, Ван Сун оборачивается, и на мгновение он замечает в ее глазах жестокий блеск чего-то острого.

– Не нужно соглашаться, потому что этим вы только погубите кого-то, сделаете хуже.

А вот эти слова Сунь Аня откровенно злят – почему она может решать, соглашаться им или нет? Чего такого особенного она знает, раз желает запретить? Он вспоминает все разы, когда господин Эр сначала говорил, что нужно обязательно помогать всем, а потом просил не лезть.

Так может быть, он, Сунь Ань, оказался тут, чтобы пригодиться хотя бы на земле, где он родился, раз не вышло во Франции? Доказать хотя бы себе, если не господину Эру, что он способен на что-то?

Не может же он быть совсем бесполезным?

Речь примерно такого же содержания он вываливает на Чжоу Ханя, когда Ван Сун и У Вэй уходят, точнее, когда Ван Сун выпихивает У Вэя, в котором явно реинкарнировал лучший рекламщик ценных бумаг, судя по тому, как тот активно рассказывает им перспективы от восстановления храмов, за дверь.

Чжоу Хань глубокомысленно вздыхает, а потом, помешкав, кивает..

– Если ты хочешь, можем поехать.

– И ты даже не будешь говорить, что это плохая идея? – хитро прищуривается Сунь Ань.

– Это плохая идея, – соглашается Чжоу Хань. – Но ты привез меня сюда, и я хочу, чтобы тебя тоже радовало то, что мы здесь, и если ты хочешь помочь этому человеку – хорошо. Только давай сначала съездим к родителям, а то кто знает, насколько это все растянется.

– Хорошо, – кивает Сунь Ань, а потом, подумав, добавляет, – и спасибо.

– Да за что? Мы в любом случае здесь только благодаря тебе.

– Не говори так, – просит Сунь Ань.

– Почему?

– Потому что мне кажется, будто я виноват в том, что ты живешь не той жизнью, которой бы хотел.

– Тогда выбери для меня смерть, которая бы мне понравилась, – смеется Чжоу Хань, и Сунь Ань испуганно закрывает ему ладонью рот.

– Никогда так не говори!

– Это же шутка, ты чего?

– Все равно не говори.

Чжоу Хань вздыхает и убирает его ладонь от лица.

– Хорошо. Молчу. Мы поедем к родителям завтра? Тогда нужно предупредить Ван Сун.

– Я схожу к ней.

Несколько мгновений Чжоу Хань молчит, а потом, помешкав, снова обращается к нему:

– Можно я задам два вопроса? – Сунь Ань кивает. – Ты же решил поехать не из вредности? От того, что Ван Сун тебе запретила?

Сунь Ань возмущенно надувается.

– Конечно, нет. – И в ответ Чжоу Хань начинает смеяться.

– Ты похож на хомяка.

Сунь Ань смотрит на него, и сам улыбается против воли.

– Так, а второй вопрос?

– Ты же согласился так быстро не с расчетом на то, что мы уедем сразу и к родителям не придется заходить вообще?

Сунь Ань недовольно вздыхает.

– Ладно… Допустим.

– Ты так сильно не хочешь?

– Я боюсь.

Он столько лет не видел маму – какая она теперь? Сильно ли изменилась? Скучала по нему?

Нужен ли он еще в своем старом доме?

– Все будет хорошо, – говорит Чжоу Хань, и смотрит на него внимательно и чуточку сурово – будто мягкие заморозки покрывают корочкой льда лужи, затягивая их, как затягиваются раны на коже.

– А если она меня прогонит? И окажется, что у меня больше нет семьи?

– У тебя всегда есть я, – напоминает Чжоу Хань. – Я твоя семья.

– Но это другое.

– Почему?

Сунь Ань пожимает плечами.

– Потому что тогда окажется, что в этой стране меня никто не ждет. И в той тоже.

Когда они едут домой, Сунь Ань старается далеко не отходить от Чжоу Ханя, пару раз теряется в толпе, и Чжоу Ханю приходится ловить его за рукав, тянуть за собой.

– Не отпускай, пожалуйста, – просит Сунь Ань.

– Не отпущу, – обещает Чжоу Хань.

Они так и стоят перед домом Сунь Аня – вдвоем, как провинившиеся дети, опоздавшие к ужину, пока его постаревшая мама потихоньку идет к двери. Она не выглядит старой, вовсе нет, кажется, будто эти годы прошли для нее совершенно незаметно, только по волосам дорогим украшением поползли серебряные нити, но в ней будто прибавилось стати, оттого и ходит она медленнее.

– Мы вернулись, – тихо говорит Сунь Ань, видя в ее глазах странную пустоту неузнавания.

Мама вдруг весело хмыкает.

– Только попробуй сказать, что я сильно постарела, это, конечно, комплимент, но мне не понравится.

Но она совершенно не постарела – будто вышла из обрывочных воспоминаний сунь Аня о детстве, которые приходили к нему только во снах, так сильно он старался забыть, чтобы не скучать. Высокая, стройная, изящная…

Потом она обнимает – и его самого, и Чжоу