Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

ветру, но видение растаяло быстрее, чем он успел удивиться, оставив после себя гнетущее чувство тревоги. Но почему его напугал Цирк? Пары дней не прошло с тех пор, как он писал поэму, посвященную цирку, и до сих пор перед глазами пылали строчки: слон, появляясь из афиши, бьет поклоны… Это была хорошая строфа, яркая. Отчего же у него такое чувство, будто с ней он заглянул в бездну? Этьен замотал головой и спросил, чтобы хоть как-то отвлечься:

– А что такое НСФ?

– Новый Свободный Фронт.

– Новый Свободный… Чего? – Вильгельм поморщился. – А! Анархисты какие-то? Очередная тайная организация вроде «Зари Свободы»?

Девушка пожала плечами.

– Про «Зарю Свободы» ничего не знаю, да и про НСФ знаю немного. Но они вызвались помочь, и мне этого достаточно.

Она посмотрела на Сесиль. Девушки не сказали друг другу ни слова, но Этьен даже не сомневался, что между ними произошел весьма оживленный диалог, итогом которого стало то, что Сесиль робко улыбнулась и кивнула, а девушка в берете усмехнулась в ответ. Вильгельм же не находил себе места. Он расхаживал меж скамьями, потому что уже не мог стоять на месте, и сердито глазел то на одного, то на другого каменного святого. И пусть статуи не могли дать ему прямого ответа, именно к ним он обращал свои мольбы и стенания:

– Вот скажите, за что мне все это? Что я сделал не так, где оступился?! Я ведь даже не анархист! И вот здрасьте – приехали! Я уже и политический преступник, и боец не пойми какого фронта. Боюсь даже представить, что будет дальше…

Девушка смотрела на его метания, озадаченная и заинтригованная одновременно.

– Он всегда такой?

– Нет. Просто у него выдался очень тяжелый день, – вздохнула Сесиль.

– Понимаю… – Девушка поджала губы. – Но, боюсь, он будет еще тяжелее.

Этьен откашлялся в кулак, чтобы привлечь внимание.

– Прошу прощения, – несмело сказал он, – а Орешек – это что, имя такое?

– Нет, – ответила девушка. – Я думаю, это шутка. На самом деле меня зовут Клара. Клара Сильва, я из Лос-Франка.

Именно в этот самый момент Вильгельм ударился о ножку скамейки и выругался так цветисто и громко, что, если бы его услышал какой-нибудь священник, художника бы изгнали из храма пинками и палками. Однако эта вдохновенная брань лучше всего описывала состояние Этьена. Будь такая возможность, он бы повторил эту речь слово в слово, но оказался способен лишь на сдавленный полуписк-полухрип.

Клара?! Она сказала, ее зовут Клара?! Но… Это же совпадение, да? Еще одно идиотское совпадение и не более того. Ведь правда же? Этьен сглотнул воздух и едва слышно прошептал:

– Орех зари востока очень хочет Клара…

– Простите? Что вы сказали?

– Я? Нет… Это просто стихи.

Девушка, которую звали Клара, посмотрела на него с тем задумчивым любопытством, с каким могла бы смотреть на сказочного единорога.

– Сти-хи, – нараспев повторила она. – Вы пишете стихи?

Этьен обреченно кивнул, будто признавался в страшном грехе. Но где еще исповедоваться, как не в церкви?

– Один мой друг, – Клара задумчиво улыбнулась, – тоже пишет стихи. Красивые, но странные… За ним мы и пойдем, а по дороге я расскажу, что у нас случилось. Здесь недалеко. Отель «Луна», может, видели на набережной?

– Отель «Луна»? – Этьен сделал глубокий вдох. Он уже ничему не удивлялся. – Кто бы сомневался!

Глава 80

Как же ему нравились его новые зубы! Большие, крепкие, острые, да так много, что их хватило на половину нижней челюсти. Давненько у него не было таких хороших зубов. Бальяско испытывал настоящий экстаз, когда втыкал их в мягкие как воск десны и зубы один за другим пускали ветвящиеся корни, закрепляясь на новом месте. Ух! Теперь они сидели крепко, и Бальяско сгорал от нетерпения, когда же ему доведется опробовать их в деле. С такими чудными зубами он сможет рвать на куски самое жесткое мясо и самые тугие жилы; с такими зубами ему нипочем даже самые крепкие кости. Черный человек был очень добр, когда сделал ему такой восхитительный подарок. В награду за доброту Бальяско не стал его убивать, не стал откручивать ему голову и высасывать мозг из костей. Он придумал для него нечто иное, и сейчас, ощупывая языком новенькие острые зубы, Бальяско с гордостью смотрел на результат своих трудов. Что ни говори, а работа удалась на славу. Такой работой и впрямь можно гордиться.

Перед великаном, раскачиваясь на длинных ногах, стоял огромный хряк с пятнистой щетинистой шкурой, широким рылом и крошечными, налитыми кровью глазками. Одно из лучших его творений, хотя лепить его пришлось наполовину из живой, а наполовину из мертвой плоти. Каким бы здоровым ни был черный человек, все же материала оказалось недостаточно, чтобы создать подобное чудо. Пришлось воспользоваться еще и телом, которое черный человек предусмотрительно принес с собой: взять кости, жир и мясо (жира оказалось особенно много), слепить их вместе, точно ком сырой глины, и превратить в нечто приятное глазу. Разумеется, черный человек истошно вопил все время, пока Бальяско с ним работал, так что пришлось вырвать ему язык, чтобы эти звуки не сильно отвлекали. После этого черный человек мог лишь сипеть, и хрипеть, и рыдать кровавыми слезами. И это было хорошо: кровь придала глазам свиньи восхитительный оттенок.

Протянув руку, Бальяско почесал хряка по щетинистому загривку. В ответ раздались хрюканье и визг – звуки, столь приятные его уху. Бальяско поднял сбрую, связанную из тугих лиан и лоскутов кожи, и набросил на свиную морду. Хряк пару раз рыпнулся – все они рыпаются, – однако парочка болезненных тычков напомнили ему, кто здесь хозяин, и свин покорно опустил голову, роняя на песок пенистые хлопья слюны.

Ну вот и всё, дело сделано… Теперь у Бальяско был сильный и надежный скакун, который будет мчать как ветер и вмиг доставит его к цели. Девчонка, Клара, была близко – Бальяско чувствовал ее присутствие всем своим нутром. Сквозь городскую вонь он слышал ее апельсиновый запах так же отчетливо, как если бы она стояла с ним рядом. И здесь она не сможет от него улизнуть.

Великан поправил голову, норовившую завалиться набок. Он пришил ее сухожилиями, также позаимствованными у черного человека, но, в отличие от зубов, голова держалась не так крепко. Возможно, стоило немного подождать, пока грубые швы не схватятся, но ему было отпущено не так много времени. В другом месте девчонка уже добралась до арены, а значит, Представление