Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

Бальяско еще раз ощупал языком острые зубы черного человека. Отличные, отличные зубы! И скоро он найдет для них отличное применение. Все складывалось как нельзя лучше. Скоро… Он взгромоздился на спину хряка, поерзал, устраиваясь поудобнее, подтянул вожжи. Скоро кое-кого ждет большой сюрприз.

Наслаждаясь этой мыслью, великан ударил пятками по бокам пятнистой свиньи. Хряк истошно завизжал и рванул вперед. Бальяско вышел на охоту.

Глава 81

До отеля оставалось всего полквартала, когда Клара вдруг остановилась, как если бы вспомнила, что ошиблась дорогой. Этьен и Сесиль, шагавшие под руку позади, едва не сбили ее с ног.

– Эй! – вскрикнул Этьен. – Что-то случилось?

Клара замотала головой. Она и сама не понимала, что заставило ее остановиться. Может, то самое шестое чувство, что держит за воротник и не дает сделать последний шаг, когда ты уже занес ногу над пропастью? В горах без этого чутья никак нельзя, но здесь же не горы. Да и пропасти здесь совсем иные.

От канала поднимался туман. Привстав на цыпочки, Клара втянула носом сырой воздух: пахло тиной, ржавчиной, мазутом и нечистотами – убийственная смесь. Однако к этим запахам она успела привыкнуть. Настолько, что почти перестала их замечать. Дело не в запахах. Тогда в чем же? На набережной было тихо, она не заметила ни одного прохожего, хотя город давно должен проснуться. Никто не спешил на работу, почтальон не разносил почту, не слышалось ни звона трамваев, ни гула моторов, ни, что казалось особенно странным, фабричных гудков! Окна домов были темными; сколько бы Клара ни всматривалась, ни в одном она не заметила движения. Хоть бы где-нибудь занавеска шевельнулась или хлопнула форточка. Даже когда они с Флипом пробирались по закоулкам Мон-Флер, Клара не чувствовала такой пустоты.

Над крышами уже забрезжил рассвет; небо заметно посветлело, хотя и оставалось мрачным и серым. Клара подумала о том, что с того момента, как она сошла с поезда на Центральном вокзале, она ни разу не видела голубого неба. До сих пор она не задумывалась об этом, но как только мысль пришла в голову, отделаться от нее стало невозможно. Небо… Именно его ей не хватало сильнее всего – бесконечного чистого неба, в котором можно утонуть и в которое можно улететь. Она чувствовала себя так, будто ее заперли в банке с плотной крышкой. Ей не хватало воздуха, и, возможно, в этом и заключалась причина той тревоги, которая не отпускала ее, что бы она ни делала. Однако это не объясняло, почему эта тревога сейчас зазвучала так громко.

– Ты в порядке? – подал голос Этьен.

Клара вздрогнула, сообразив, что уже пару минут стоит не шевелясь, уставившись в пустоту.

– Не знаю. Что-то случилось. Что-то не так.

– В смысле? – спросил подошедший ближе Вильгельм, но Клара лишь пожала плечами.

Она снова огляделась: грязно-желтые стены домов, пыльные серые окна, по зеленой воде канала, кружась и покачиваясь, плывет мятая консервная банка. Все как обычно. И все же?

На одном из домов Клара заметила пропагандистский плакат, выцветший настолько, что невозможно разглядеть ни лица Господина Президента, ни надписи у него над головой. Один из бесчисленного множества плакатов, облепивших городские стены, как тля больную виноградную лозу. И вот теперь, когда Президент мертв, кому нужны эти плакаты, афиши и листовки? Какой теперь в них смысл?

Клара исподтишка глянула на Сесиль, но та стояла с непроницаемым лицом, чуть ли не демонстративно смотря в другую сторону. Бедняжка… Девушка ей нравилась, в ней чувствовался внутренний стержень, но жизнь и не таких ломала. Каково ей постоянно видеть напоминания о том, что она сделала? На каждом столбе и в каждой подворотне. Все равно что непрерывно лить уксус на открытую рану. Клара ее понимала – или думала, что понимает. В конце концов, по ее вине этой ночью тоже погибли люди, и она также не желала им смерти, даже Шильке… Теперь эти смерти навсегда останутся с ней – стальными занозами, вонзившимися глубоко в сердце.

Саму Клару новость о смерти Президента Республики почти не задела. Она не была ни его горячей поклонницей, ни яростной противницей. Для нее это был человек, который жил в мире, не имевшем ничего общего с ее миром. Конечно, сложно не замечать бесконечную пропаганду, которая лилась из каждого радиоприемника и лезла с каждой газетной полосы. Президент был повсюду. Но Клара никогда не воспринимала его как живого человека. Для нее это был, скорее, некий символ, совсем ей неинтересный. Мысли о том, что случится после смерти Президента, станет ли жизнь лучше или, наоборот, страна погрузится в кровавую пучину новой гражданской войны, никогда не приходили ей в голову. Она и сейчас об этом не думала, вот только…

Клара вгляделась в афишу на стене.

– Погодите, – сказала она хриплым голосом, а затем медленно, как кошка, подкрадывающаяся к воробью, двинулась к плакату.

– Так что, собственно, происходит? – снова заговорил Вильгельм, и голос прозвучал неприятно громко.

Клара не ответила. Еще пару шагов на цыпочках, перевести дыхание, еще шаг… Ни один сапер так не подбирался к неразорвавшейся бомбе, как она шла к этой афише.

И в этот момент Сесиль громко вскрикнула. Клара тут же обернулась – лицо у девушки было белым, глаза широко распахнулись, губы задрожали.

– Что? Что случилось? – запричитал Этьен, сжимая руку подруги. На ее месте Клара давно бы уже врезала ему по башке, настолько неуместно выглядела эта «забота». Но Сесиль ничего такого не сделала. Она указала на стену и выкрикнула:

– Он смотрит! Он смотрит на меня! Он знает, что я сделала! Пожалуйста, пожалуйста, убери его! Я этого не вынесу, я…

А Этьен, глупый мальчишка, вместо того чтобы помочь, кинулся ее увещевать:

– Да брось! Это же просто старый плакат! Никто на тебя не смотрит, никто тебя не обидит! Мы здесь, твои друзья, я здесь…

– Он пришел за мной! – взвизгнула Сесиль, отбрасывая руку Этьена. – Он явился за мной с того света! Он…

Она упала на колени, пряча лицо в ладонях. Клара замерла в нерешительности, и в этот момент за ее спиной раздался гулкий голос, словно кто-то выкрикивал слова в жестяную трубу:

– Цветение! Оно стучит кулаком в наши двери, оно взывает к нам из светлого