Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Я ж на люди шла!

– Именно, именно. Шла на люди и посему потрудилась одеться как подобает – к немалому моему облегчению и удовольствию… смейся, смейся, если угодно. Конечно, начал я не с вопроса, отчего ты одета. Для начала я задался вопросом, отчего раздеты другие. Ответ оказался вполне безобиден и ясен как день: накануне все они легли спать только под утро. Мало этого, им предстоял осмотр Журавля, а тот в любом случае потребовал бы раздеться, а если так, зачем одеваться, пока он не уйдет? Прибыли мы с Журавлем вместе, всего парой минут раньше, однако ты успела привести себя в благопристойный вид, оттого я тебя и заметил и попросил принести что-нибудь, дабы прикрыть тело несчастной Дриадели. Вывод вполне очевиден: тебя уже осмотрели, а если так, стало быть, наверняка осмотрели первой. Возможно, Журавль начал обход с дальнего конца коридора? Нет, твоя комната – всего лишь на полпути к старому мантейону в задней части дома. Как же вышло, что первой стала именно ты?

– Не знаю, – ответила Синель. – Я вообще не знала, что первая. Ждала его, он пришел, а осмотр, если все в порядке, занимает от силы пару секунд.

– Он тебе ржавь продает?

Синель удивленно, не слишком уверенно рассмеялась.

– Похоже, на сей раз я ошибся… логика подвела. Однако ржавь у Журавля имеется: сегодня утром он упоминал, что мог бы дать мне немного для улучшения самочувствия. При этом и Орхидея, и один мой знающий тебя друг говорили, что ты ею отнюдь не гнушаешься, а лгать им резону нет. Вдобавок слова их подтверждаются твоим поведением в момент столкновения с Дриаделью.

Казалось, Синель собирается заговорить, и Шелк сделал паузу. В крохотной, душной комнатке надолго воцарилось безмолвие.

Наконец девушка обреченно вздохнула:

– Ладно, патера, расскажу все как есть, начистоту, вот слово-лилия… только поверишь ли ты?

– Если ты скажешь правду? Да, разумеется.

– Хорошо, слушай. Ржавью Журавль не торгует. Вообще. А начнет торговать, Кровь из него ливер вынет. Кому надо, у Орхидеи положено брать. Но кое-кто из девчонок, случается, покупает на стороне. И я сама тоже, изредка, только не говори никому.

– Не стану, – заверил ее Шелк.

– Однако ты в точку попал: ржавь у Журавля есть, и иногда он, вот как сегодня, меня угощает. Мы с ним в друзьях, понимаешь, о чем я? Я оказала ему пару-другую любезностей и денег не взяла, а он за это осматривает меня первой и порой что-нибудь дарит по мелочи.

– Благодарю тебя, – сказал Шелк. – Особенно за обращение «патера»: поверь, я это отметил и оценил по достоинству. Ну а теперь не желаешь ли ты поведать мне о Дриадели?

Синель упрямо мотнула головой.

– Хорошо, будь по-твоему. Ты сказала, что на Дриадель демоница не покушалась, и соврала: на самом деле Дриадель пребывала в ее власти как раз перед смертью! – Ненадолго задумавшись, Шелк решил, что сейчас самое время слегка погрешить против истины во имя благого дела. – Неужели ты всерьез полагаешь, будто я, помазанный авгур, мог, видя ее тело, этого не понять? Стоило Журавлю уйти, ты нюхнула полученной от него ржави, оделась и вышла из комнаты на галерею, которую называла мостками, вон той, другой дверью.

Тут Шелк сделал паузу в ожидании возражений, но таковых не последовало.

– Уж не знаю, где ты прятала кинжал, но в прошлом году мы обнаружили, что одна из учениц нашей палестры носит клинок за ремешком на бедре. Как бы там ни было, спускаясь вниз той самой дощатой лестницей, ты нос к носу столкнулась с Дриаделью – то есть с вселившейся в Дриадель демоницей. Если б не понюшка ржави, полученной от Журавля, ты, вероятнее всего, завопила бы и пустилась бежать, однако ржавь, лишая людей страха, будит в них склонность к насилию. Кстати заметить, именно так – столкнувшись с девушкой, хватившей ржави, – я накануне вечером повредил лодыжку. Должно быть, облик Дриадели, невзирая на ржавь, привел тебя в ужас. Осознав, что перед тобой демоница, ты не додумалась ни до чего иного, кроме убийства, выхватила кинжал и ударила ее – всего раз, вонзив клинок под ребро снизу вверх.

– Она сказала, что я прекрасна, – прошептала Синель. – Руку ко мне протянула, чтоб по щеке погладить… и была это не Дриадель. Дриадель я могла бы ножом пырнуть, но не за это же! Назад попятилась, а она за мной, тут я ее и ударила. Ударила демоницу… гляжу, а на ступенях Дриадель лежит, мертвая…

– Да, понимаю, – кивнув, подтвердил Шелк.

– А что кинжал мой, ты догадался, да? Я-то в горячке не подумала… а после уж было поздно.

– То есть насчет рисунка, означающего твое имя? Да, догадался. Я и об имени Дриадели размышлял с тех самых пор, как впервые его услышал. Сейчас нам в такие подробности вдаваться незачем, но все же. А кинжал тебе подарил Журавль, верно? Ты пару минут назад говорила, что он порой дарит тебе кое-что по мелочам. Должно быть, этот кинжал и есть одна из них.

– По-твоему, он таким подарком думал меня в беду втравить, – догадалась Синель. – Нет, ошибаешься. Вообще все путаешь.

– Тогда откуда же у тебя кинжал?

– У одной из других девчонок похожий есть. И не только у нее, у многих наших… слушай, тебе это вправду интересно?

– Вправду, – твердо заверил ее Шелк.

– Стало быть, как-то вечером пошла она прогуляться. Может, с дружком где-нибудь встретиться да поужинать сговорилась, только пара уличных олухов к ней привязались, думали юбку задрать. Но она, как сама рассказала, кинжал выхватила, порезала обоих и сделала ноги. Только в крови перепачкалась. Послушала я и тоже решила себе завести, на такой же случай, но сама в них не разбираюсь, потому и спросила у Журавля, где раздобыть стоящий, чтоб без обмана. Журавль таких мест тоже не знал, но обещал выспросить у Мускуса – Мускус, мол, в ножах и тому подобном разбирается досконально. А он мне оттуда в следующий раз принес вот этот. Специально для меня заказал… если не сам кинжал, то картинку на рукояти.

– Понятно.

– Знаешь, патера, я ведь до этого синели не видела никогда. Даже не знала, каков он, мой цветок, пока он прошлой весной не принес мне букет для комнаты. С тех пор и люблю его, с тех пор и волосы крашу вот в такой цвет. Он сказал, иногда синель называют огоньком на кошачьем хвосте. Мы над этим еще посмеялись… потому, когда я попросила, он и подарил мне этот кинжал. Парни зазнобам часто такие штуковины дарят – вроде как в знак доверия: дескать, подвоха от них не ждут.

– Постой. «Он» – это доктор Журавль?