Любовь разорвет нас на куски - Куив Макдоннелл

- Я вхожу в туннель.

Все, что она получила в ответ, был взрыв помех. Она была предоставлена самой себе.

Туннель спускался под углом, который, по оценкам Ханны, составлял пятнадцать градусов. Она шла по ней обычным шагом, рассудив, что из-за освещения, реагирующего на движение, нет смысла пытаться скрыться. Любой, кто пойдет навстречу, увидит ее за милю.

Это пространство напомнило ей больничный коридор, что было тревожной мыслью, и в ее голове всплыл образ из фильма, названия которого она не могла вспомнить. В нем были комнаты, заполненные людьми, привязанными к каталкам, которых врачи в масках вывозили по одному, без сомнения, чтобы сделать с ними что-то ужасное в другом месте. Ханна ненавидела фильмы ужасов и предполагала, что не досмотрела этот фильм до конца. Она старалась не думать об этом.

Пустота стен сбивала с толку, и Ханне было трудно следить за тем, как далеко она зашла. Все, что она знала, это то, что новый набор ламп включился уже десять или двенадцать раз, и когда она снова посмотрела в туннель, все, кроме последней пары, снова выключились. Эта система освещения, без сомнения, была полезна для окружающей среды, но не совсем хороша для ее нервов. Она также старалась не думать о том, сколько твердого камня теперь должно быть у нее над головой.

Когда зажегся еще один набор ламп, она остановилась. Перед ней туннель заканчивался стеной из отвесной скалы, и единственный путь вперед открывался через двойные двери с правой стороны. Ей пришло в голову, что, если они будут заперты, все ее путешествие сюда окажется напрасным. Теперь у нее не было Кэти, которая могла бы открыть их с помощью ее магии. Она осторожно нажала на нее, и волна облегчения прошла по ее телу, когда та сдвинулась под ее прикосновением.

Это привело ее в другой туннель. В отличие от предыдущего, этот туннель был высечен в цельной скале и освещался оранжевыми потолочными светильниками, равномерно расположенными примерно в шести футах друг от друга, которые освещали путь туннеля, тянущегося под уклоном вдаль. Несмотря на освещение, Ханна не могла разглядеть другой конец. Тем не менее, подъем был определенно лучше, чем дальнейший спуск, поскольку она действительно надеялась вскоре снова услышать голос Кэти или миссис Харнфорт.

Вдалеке послышался слабый шум. Сначала Ханна подумала, что это льется вода, но по мере того, как она продолжала свой подъем и подходила ближе, она поняла, что это что-то совсем другое. Она остановилась как вкопанная. Человеческие голоса. Много человеческих голосов. Возможно ли, что после всего этого она прошла полный круг и вернулась в сердце Института Пинтера?

Нет. Она не была точно уверена, где находится, но если только не случилось чего-то странного, она была уверена, что находится довольно далеко от главного здания и с каждым шагом удаляется от него все дальше. Она не могла представить, что это за голоса. В конце концов, Рэнфорд-Хаус находился у черта на куличках. На многие мили вокруг не было никаких других зданий.

Она решила продолжать идти, только теперь она делала это, пригнувшись и прижавшись к стене, как будто это давало какую-то защиту. Впереди туннель, наконец, начал выравниваться, и голоса становились все громче. В них было что-то безошибочно странное, но Ханна, хоть убей, не могла понять, что именно.

- Кэти? - тихо прошептала она. - Миссис Харнфорт?

Ответа нет. Чего бы она только не отдала, чтобы услышать дружелюбный голос. Она разжала руки и растопырила пальцы в попытке немного снять напряжение.

Она почти достигла точки, где туннель выровнялся, и увидела, что он поворачивает налево. Именно в этот момент оранжевые лампы на потолке погасли, и единственным источником освещения стало странное голубоватое свечение из-за угла.

Голоса действительно стали очень громкими, но все еще звучали странно неправильно. Она пару минут сидела на корточках, склонив голову набок, внимательно прислушиваясь, пытаясь разобрать, что они говорят. Было невозможно выделить один голос из множества. Всякий раз, когда она пыталась сосредоточиться на человеке, он, казалось, тонул в море шума. В этот момент ее осенило. Именно в этом и было что-то неправильное. Все голоса говорили одновременно. Не было никаких метаний туда-сюда. Никаких разговоров. Это было просто постоянное бормотание, когда все соперничали друг с другом, отчаянно желая быть услышанными.

Она на цыпочках подошла к углу и прижалась к холодной каменной стене. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, она почувствовала горький привкус во рту. Когда она медленно выдыхала, ее осенила мысль, что, по иронии судьбы, сейчас самое подходящее время для медитации, которую так любили в Институте Пинтера, и ей пришлось сжать губы, чтобы с них не сорвался пропитанный адреналином смешок.

Часть ее хотела знать, что было вне поля зрения, но другая часть - та часть, которую ты никогда не мог контролировать, поскольку это был инстинкт, формировавшийся тысячелетиями, - просто хотела, чтобы она развернулась и убежала.

Она открыла глаза, на мгновение взяла себя в руки, затем бросила быстрый взгляд за угол. Она ожидала увидеть комнату, полную людей, но там никого не было. По крайней мере, не толпа, которую она ожидала. Она подождала несколько секунд, затем рискнула взглянуть подольше.

Ханна обнаружила, что смотрит на то, что казалось огромной естественной пещерой, заполненной множеством предметов, накрытых простынями. Все они были прямоугольной формы, около шести футов в высоту, пару футов в ширину и несколько дюймов в глубину. Возможно, как рамки для картин. Ей показалось, что она видит основания деревянных подставок, торчащие из-под ткани. Голубой свет в пещере, казалось, исходил из-под простыней, и, вздрогнув, она поняла, что именно оттуда доносятся голоса.

По спине Ханны пробежал холодок, а ее правая нога начала дрожать. Она обхватила ее руками, чтобы не упасть. Каждой клеточкой своего существа она хотела убежать обратно в туннель, но она заставила себя оставаться неподвижной и тщательно, методично оглядела пещеру, чтобы убедиться, что никого не видит среди всех этих простыней.

Когда она убедилась, что она одна, в определенном смысле этого слова, она поднялась на ноги и начала краться вперед. Когда она двигалась, свет сместился, и она уловила блеск стекла из-под одной из простыней. Не рамы для картин. Зеркала. Под каждой простыней было отдельно стоящее зеркало в деревянной раме во весь рост, очень похожее на то, которое раньше стояло в спальне ее матери. Она подняла руку, чтобы убедиться, что все волосы на ее