Сансара 2 - Евгений Кострица

– Мейса дала его мне, умирая… – прошептала сирена, выдержав взгляд. Ее голос был едва слышен, но тверд, будто черпая силу из той страшной сцены. – Думаю, она искренне любила меня…

– Человека? – Минерва недоверчиво подняла бровь, её тон был пропитан сарказмом, а кончик хвоста с шипом нервно дернулся, плеснув по воде.

– Она не человек! – воскликнул Клаукс, очнувшись. Шагнув вперед, он показал пальцем на Инь. – Ее язык это докажет.

Еще дрожа, Инь подчинилось приказу и, глубоко вдохнув, открыла рот. Язык выскользнул из него, как змея, вытянувшись почти на длину руки – гибкий, черный и чуть бугристый от мелких присосок. Движение было медленным, почти театральным – язык изогнулся, а затем вернулся, удобно расплывшись во рту.

Глаза Минервы удивленно расширились, а когти царапнули камень. На мгновение показалось, что она сползет и подплывет ближе, чтобы самой всё пощупать, но нага лишь наклонила голову, собираясь, видимо, с мыслями. С минуту подумав, наконец, улыбнулась.

– Это щупальце с-стражей. И ты не прос-сто кумрато, – заключила она, смягчив тон. – Мейс-са всегда была с-странной, но ес-сли дала это кольцо…

– Я и говорю! – с облегчением выдохнул Клаукс. – Девочку нельзя потрошить, точно рыбу. Нужен… деликатный подход. Это искусница изысканных интимных утех, внимавшая сокровенным наставлениям Небесной Танцовщицы и мудрым советам Черного Слизня!

Инь удивленно посмотрела на него, поскольку не говорила о Мири. Портрет очень похожего минотавра на троне в «красном доме» доказывал связь. Скорее всего, это и был Винторогий. Оставаясь в тени, божества так играют – двигают фигурки существ и плетут свои сети.

– Ты училась у Танцовщицы и С-слизня? – взволнованно спросила Минерва, подтягивая к себе змеиные кольца.

– Ну, как училас-сь… – промямлила Инь. Ей не нравилось хвастаться тем, чем втайне гордилась.

– Рас-скажи, каков он с-собой?

– Мой язык?

– С-слизень.

– Эмм… Влажный.

– Влажный? – облизнула губы Минерва.

– Это следствие пропитывающей универсум природы ума! Истинная сущность Черного Слизня благородно темнеет в сердце каждой души! – подтвердил, поймав волну Клаукс.

– А еще?

– Вежливый, – потупилась Инь.

– Это есть символ очищающей заблуждения речи! На заре светлеет даже западная часть высокой горы! – вновь вставил сатир.

– Вот оно как… – кончик хвоста подпер точеный подбородок Минервы, придав ей задумчивый вид.

– А еще черный и липкий! – объявила Инь, надеясь этим заткнуть старика.

– Как священный союз сострадания и воспринимающей ясности! Тьма неведения отступает пред ликом просветленного знания, но пороки так липнут к заблудшей душе! Эх, если б я только узрел его свет…

– Наверное, след? – поправила Инь, не понимая, как черное способно сиять.

– Именно свет! – воздел руку Клаукс, особым образом сложив пальцы в «козу». – Проблема лишь в том, чтобы его распознать. А распознав, расслабься в присутствии различающей ясности! Так ты постигнешь природу ума!

– И что же это такое? – с иронией смерила его взглядом Минерва.

– Как что? – поднял брови тот, пораженный невежеству местных цариц. – Не замутненное рассудком осознавание, изначальная таковость. Чистое и актуальное присутствие здесь и сейчас. Ясность свободная от измышлений. Пространство, где…

– Дос-статочно! – устало остановила его королева. – Ес-сли настолько учен, то почему не нашел С-слизня с-сам?

– Знать – не значит понять. Понять – не значит увидеть. Увидеть – не то что им быть… – задумчиво пожевал Клаукс губами. – Мы его тени. Гоняться за ним, как поймать отражение. Сущее лишь проекция его сверхъестественных сил. А те неотделимы от сознающей и наблюдающей данности, лишенной даже самого наблюдателя. Она и является естественным источником всех добродетелей.

– И сладких пороков? – напомнила Инь про его «пробуждение». Старый проказник с нее не слезал, отрываясь за бездарно проведенное время его целибата.

– Нет, вот они только наши. В Слизне их нет! – опротестовал вывод Клаукс. – Разум, лишенный привязанностей, девственно чист. Они точно кажутся, на самом деле их нет. Это как пятна на солнце.

– Любовь тоже пятно? – попыталась она его подловить.

– Она горький яд, если направлена к одному лишь партнеру. От этого только тоска, лихорадка и ревность со страхом потери… – старик со значением скосил глаза в сторону Грита.

– Вы закончили? – полируя пилочкой когти, спросила Минерва.

– Простите, Ваше Величество! – извинился Клаукс с поклоном.

– Раз нужен «деликатный подход», платить мы не будем! – объявила минотавру. Во взгляде был вызов.

– Разумеется! – неожиданно легко согласился с ней он. – Мы тихо спустимся дальше и ничего здесь не тронем.

– А лучше бы тронул, – томно вздохнула Минерва, показав разочарование его нелепым обетом. – Но путь вниз блокирован. Там человес-ский рейд и Оракул. У нас-с завтра битва, и помощь бы нам пригодилас-сь.

– Договорились, – кивнул минотавр. – «Семь Стражей Глаза» с вами. – Ни одна складка на его морде даже не дрогнула. Ни тени сомнения в темных глазах, словно рейд и Оракул были небольшой, досадной помехой.

Грит выпрямился во весь свой внушительный рост и расправил плечи. Он стоял как скала, непроницаемый и непоколебимый. Даже Минерва замялась под его уверенным взглядом, почувствовав, что перед ней не просто воин, а сила, с которой стоит считаться.

– Вот и с-славно! Вас-с проводят в палаты, – сдержанно улыбнулись ему. – А кумрато ос-ставьте. Верну девочку завтра.

Запаниковав, Инь с мольбой посмотрела на Клаукса. Ее губы беззвучно шептали: «не оставляй меня здесь одну!»

А тот лишь целомудренно поцеловал в лобик и ушел вслед за Гритом. Правда, несколько раз оглянулся с полным жалости взглядом.

Но одного только взгляда Инь сейчас было мало. Он лишь усилил ее страх и отчаяние. Нужна поддержка и помощь, хотя бы присутствие рядом!

Тело сковало ледяной волной ужаса, но ослушаться приказа уже не могла. Рука медленно опустилась, еще сжимая кольцо, а вторая легла на живот, чувствуя шевеление сотен икринок, вызывающее сейчас тошноту. Внутренности сжались и будто дрожали, а горький привкус желчи подкатил к горлу.

Но больше, чем «роды» пугала Минерва. Девушки из «красного дома» шептались, что королевские наги превращаются в змей. Мейса так не могла, но вдруг эта умеет?

Инь зябко поежилась, представив, как та заглатывает здесь своих жертв. Натягивает пасть, точно чулок, и неспешно продвигает в себе придушенное, еще не мертвое тело. А потом переваривает до белых, раздробленных косточек, которые упадут в мягкий ил. Останками кумрато, должно быть, усеяно дно. Скольких здесь уже потрошили вот так?

Собравшись с духом, Инь подняла испуганный взгляд на Минерву. Должно быть, чудовище когтями вскроет ей брюхо и наспех зашьет грубыми нитками, дабы не прельщала ее скользких «стражей».

Словно прочитав эти мысли, королева улыбнулась и поманила сирену указательным пальцем.

Не идти было нельзя. Инь осторожно потрогала ступней прохладную воду и сделала в черное зеркало шаг. Оно словно отражало бесконечность глубокого космоса, добавляя и так