Черная Песнь - Энтони Райан

здесь по приказу королевы и имеет право давать обещания от ее имени, была, несомненно, самой возмутительной, если не сказать государственной изменой. К счастью, капитаны-купцы, хотя и знали о славе и богатстве королевы, мало знали о ее нраве, и записки оказалось достаточно, чтобы склонить несколько десятков человек на свою сторону. Таким образом, теперь они располагали достаточными возможностями как для императорского войска, так и для тех некомбатантов, которые следовали за ним.

Однако успех на морской арене не увенчался успехом на суше. Чуть более тысячи молодых мужчин из числа лишенных собственности бывших жителей Лишун-Ши были убеждены постоянными проповедями Слуг в необходимости записаться в ряды Имперского воинства. Гораздо большее число предпочло присоединиться к непрерывному потоку людей, бегущих на юг, в то время как подавляющее большинство продолжало оставаться в своих лагерях, которые становились все более загаженными.

"Чего же они ждут?" недоумевала Эллеси, окидывая недоуменным взглядом массу людей, сидящих на корточках в импровизированных убежищах. "Бегство я могу понять, но зачем просто сидеть здесь, среди этой вони?"

Лагерь располагался у подножия холма, на котором обосновались остатки армии Просветленных. Ваэлин предположил, что эти люди рассчитывали на то, что их близость обеспечит им хоть какую-то защиту. Если это так, то при появлении орды это наверняка окажется иллюзией.

"Им всю жизнь говорили, что делать", - ответил Чо-ка, с презрением в голосе осматривая поселение. "Теперь они просто ждут, когда следующий король сделает то же самое. Подневольные идиоты, все они".

"Они боятся, вот и все", - сказал Нортах. "Все, чем они владели, все, что они знали, ушло в дым неделю назад".

"Они узнают гораздо больше, когда сюда прибудет Темный Клинок. По правде говоря, кормить их расточительно". Чо-ка кивнул в сторону Шерин и ее растущей группы целителей и помощников, раздающих суп длинной очереди людей. Ваэлин заметил, что его взгляд занят мальчиком, сидящим рядом с ней. Сайкир очнулся на "Штормовом ястребе" через несколько часов после исцеляющих объятий Шерин и с тех пор хранил абсолютное молчание. Она приписывала это многочисленным травмам, которые он пережил, но острый ум и осведомленность, которые Ваэлин видел в глазах мальчика, заставили его задуматься, не была ли его неразговорчивость сознательным выбором. Вопросы, на которые он не хочет отвечать, - предположил он. Преступления, в которых он не хочет признаваться.

Черная песня, частично приглушенная свежей порцией эликсира, хранила молчание по этому поводу. Тем не менее Сайкир не давал Ваэлину покоя, особенно тем, что отказывался отходить от Шерин дальше, чем на несколько футов. Она, казалось, не изменилась после контакта с тем, что таилось внутри мальчика, но Ваэлин помнил боль на ее лице. Сайкир повернулся к нему, нахмурил брови, защищая Шерин. У него все еще есть дар, понял Ваэлин, и тут же задал неудобный вопрос, какой дар мальчик оставил в ней. Ее душа никогда не будет обращена, подумал он, и его убежденность вызвала сонный, но насмешливый отклик черной песни, а мелодия спровоцировала неудобный вопрос: Ты так уверен, да? Как в случае с Баркусом все эти годы назад?

"Похоже, в монашестве у тебя более черствое сердце, чем в разбойничьем мире", - заметил он Чо-ка, отворачиваясь, когда Сайкир продолжал хмуриться.

"Не могу помочь тем, кто отказывается слушать послание Небес, брат". Они оба подняли взгляды на вершину холма, где внезапно поднялась суматоха: звон множества разом спущенных луков, сопровождаемый барабанным боем лошади, несущейся галопом. "Кстати, об этом".

"Непочтительные ублюдки!" - проворчал настоятель, пришпоривая коня, и залп стрел обрушился на склон холма у него за спиной.

"Генерал сказал "нет"?" спросил Ваэлин.

"Ублюдок не позволил мне подойти достаточно близко, чтобы его солдаты могли услышать слова". Настоятель повернул покрасневшее лицо к гребню холма и, набрав полные легкие воздуха, крикнул: "Оставайтесь здесь и умрите, неверующие говнюки!" Повернув коня, он рывком повернул голову к Чо-Ка. "Пойдем. Мне надоело терять здесь время".

Они с Чо-Ка ровной рысью направились к руинам города и ожидающему их флоту. "Брат?" спросил Нортах, когда Ваэлин задержался.

"Они там уже почти четыре дня", - ответил тот, возвращаясь взглядом к Шерин и людям, выстроившимся перед дымящимися котлами с супом. "Должно быть, они проголодались".

"Значит, узурпатор посылает чужеземцев выполнять его приказы?"

Генерал был гораздо моложе, чем ожидал Ваэлин: ему не исполнилось и тридцати лет, и он обладал той развязностью и уверенностью, которая редко встречается у пожилых мужчин. Ростом он был близок к Ваэлину, атлетически сложен, а в чертах его лица проглядывала знакомая нотка.

"Ваэлин Аль Сорна, - произнес Ваэлин, отвесив поклон, подобающий человеку равного ранга. "Владыка Башни Северных Рек..."

"Я знаю, кто ты, чужеземец. Наши шпионы принесли весть о твоем присутствии в этих землях несколько месяцев назад".

"Тогда у вас есть преимущество передо мной, сэр", - ответил Ваэлин, сохраняя поклон.

Лицо генерала раскраснелось от гнева и смущения, он бросил короткий взгляд на суровых офицеров, расположившихся у него за спиной. Как и их генерал, все они были одеты в недавно вычищенные доспехи, хотя, судя по тусклому блеску бронзового цвета нагрудных пластин, их не успели отполировать. На их лицах отражалась единообразная худоба, как и на лицах многих солдат, наблюдавших за собранием из-за своих заграждений из заостренных бревен и окопов. Несмотря на очевидный голод, Ваэлин был поражен их дисциплиной: ни один не вышел из строя и не повысил голоса, пока телеги с медными кадками, наполненными свежесваренным супом, следовали за Ваэлином вверх по холму.

"Дулан Сай, - сказал генерал, отвечая на поклон с чопорной официальностью. "Командующий Янтарными полками Просвещенного воинства. Если вы пришли просить о союзе, то лучше уходите, пока я не дал моим лучникам возможность потренироваться в стрельбе по мишеням".

"Просить? Нет." Ваэлин жестом указал на телеги, остановившиеся неподалеку, и ветерок разнес по вершине холма ароматный пар, поднимающийся от супа. За ними последовали еще телеги, нагруженные хлебом и свежесваренным рисом. "Я просто подумал, что твои люди будут благодарны за еду".

"Зачем кормить врага?" спросил Дулан Сай. "Разве что ядом?"

Ваэлин подошел к ближайшей телеге, взобрался на борт, поднял крышку медной кадки, поднес ковш к губам и сделал большой глоток. "Мы не враги", - сообщил он генералу, после чего поднял ковш и поклонился войскам, сгрудившимся у баррикад. Он ожидал, что сейчас начнется мятеж или хотя бы разлад. Даже лучшие солдаты становятся жертвами плохой дисциплины перед лицом голода. Вместо этого единственным ответом солдат был слабый ропот голода, который быстро угас, когда их генерал бросил единственный взгляд назад. Несмотря