Сказания о мононоке - Анастасия Гор

Крыши…

«А почему ты всё время ходишь по земле?»

Через час впереди показались болота – те самые, обход которых в прошлый раз потребовал времени в два раза больше, чем его ушло на всю остальную часть пути. Тогда Кёко глянула на стоявшую рядом Аояги, терпеливо ждавшую её решения, и задрала голову, примеряясь к деревьям, что восставали из топкой, подёрнутой тиной воды. Сухие и тонкие, они посажены были достаточно близко, ветви некоторых соединялись друг с другом… Достаточно ли этого, чтобы допрыгнуть и не упасть?

«Просто попробую, – решила она, найдя дерево, что пониже и покрупнее, растёт ещё на твёрдой земле, чтобы на него можно было забраться. – Всяко лучше, чем потратить ещё полдня и опоздать на изгнание. Нет, не позволю Страннику так просто избавиться от меня!»

Это было не самое безумное, что приходило ей в голову, но, пожалуй, самое странное. Гэта пришлось заткнуть за пояс, чтобы не потерять, и босые ступни приятно, почти знакомо, как настоящая крыша, царапнула жёсткая кора.

Кёко забралась по сучьям на самую верхушку и, стараясь не смотреть вниз и представлять себе, что то просто козырьки, перескочила на соседнее дерево. Потом ещё раз и ещё. Прыгать она умела хорошо, давно наученная расстояниями между башенками на окраинах Камиуры. В отличие от черепицы или почвы ветви дерева хорошо пружинили и сами толкали её вперёд, практически подбрасывали. Прыжок! Редеющие нити шелкопрядов серебрились под ступнями, листья от созданного ею ветра шелестели. Одно дерево обломилось как раз тогда, когда Кёко на него сиганула, и она взвизгнула, едва не свалившись в тягучую зелёную трясину, но всё-таки успела перескочить. Так методично Кёко преодолела половину болот, увидела увязший в воде олений череп, потом медвежий… И в конце концов оставила топи позади.

С предательским трепетом предвкушая, как удивлён и недоволен будет её скорым возвращением Странник, Кёко спустилась с деревьев к ждущей её Аояги и продолжила бежать. Очень скоро густые заросли расступились, и показались призамковые постройки. Ещё десять минут ей пришлось громко стучаться в ворота, чтобы их отворили. Из-за каждого угла теперь слышался лязг самурайских доспехов, но в безопасности, даже оказавшись в защищаемом со всех сторон внутреннем дворе, Кёко себя не чувствовала. Наоборот, чем ближе она подходила к башне-тэнсю, тем сильнее в воздухе ощущалась тревога, а дивный цветущий сад хворал, почти увядший и сгнивший у входа. Кёко снова пришлось много прыгать, на сей раз через пороги: каждый устилала дорожка из соли. Стоило ей переступить через первую и наконец-то оказаться внутри тэнсю, как Кёко бросило в холод, хотя на улице всё ещё стояла жара.

Прислуги нигде не было видно. Кухня, залы, комнаты для встреч и чайных церемоний пустовали. Кёко в необычной для такого места и событий тишине прошлась по первому этажу, прислушиваясь, и не заметила, как дошла до того злополучного места, где каро расстался с жизнью, а господин Рео – с рукой. Дверь в мастерскую была задвинута, но раскрашена алыми отпечатками пальцев и запёкшимися разводами. Кёко не удержалась, робко её отодвинула, просунула голову внутрь и с облегчением вздохнула, не найдя в каморке кишок и конечностей – уже прибрали. Швы между половицами потемнели от крови, и воздух всё ещё пах мононоке, несмотря на обилие свисающих по углам засушенных трав.

Бадьян, розмарин, женьшень, софора, аконит… Веточки сирени. Ликорисы с длинными тычинками, похожими на паучьи лапки, высаженными целой клумбой в горшке и до сих пор живые. На единственном уцелевшем столе стояли бесчисленные баночки: фарфоровые, деревянные, стеклянные, тонкие и пузатые. Они чередовались со ступками и креманками с уже иссохшими, задубевшими мазями. В ходе сражения с мононоке полочки раздвижного шкафа поломались и повылетали, усеяв пол всякой мелочовкой и бинтами. Мастерской явно давно не пользовались, и только из одной миски, лежащей на полу и подобранной Кёко, тёк свежий сок перетёртых персиковых цветков.

– Госпожа Кёко! Госпожа Кёко!

Вот, оказывается, почему нигде не было прислуги – вся она собралась на третьем этаже, где южное крыло отводилось под жилое пространство для родственников и знатных особ. Молоденькая беременная служанка с большим животом сразу же бросилась оттуда наперерез Кёко, поднявшейся по лестнице.

– Госпожа Кёко!

– Что такое? Что случилось? Где мой учитель, управитель Коичи и господин Шин?

– Госпожа Акане ещё утром заперлась в своих покоях и не выходит! – заверещала та, совсем её не слушая. – Сказала, что будет говорить только с оммёдзи! Мы уже несколько часов не можем до неё достучаться. Такими темпами придётся дверь ломать!

– И что? – нахмурилась Кёко. Откровенно говоря, несостоявшаяся невеста, ищущая панацею от нелюбви суженого в любви других мужчин, ещё и со склонностью к наложению проклятий, была последним человеком в замке, который сейчас её интересовал.

– Азуми слышала, как ножницы по ту сторону сёдзи щёлкали, прежде чем и вовсе тихо стало. Госпожа Акане в жизни за них не бралась, не по статусу ей уметь с ними обращаться. Вдруг она с собой беду содеет? Вдруг руки на себя наложит или уже наложила? Прошу, прошу, поговорите с ней, как она того хочет…

Кёко едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Нет, такие девицы всегда себялюбивы – им собаку, а то и другого человека утопить проще, чем себя хотя бы в палец иголкой ткнуть. В том, что с госпожой Акане всё в порядке, Кёко не сомневалась ни на секунду, но усомнилась в другом…

Куст сирени. Персик. Ликорисы. Рео Такэда, который всё это время не хотел становиться даймё, и, значит, искренне защищал брата… Звон ключей, госпожа Акане из семейства кугэ, голодный скелет…

«Только её к своим глазам и подпускает, никому больше даже повязки накладывать не даёт».

«Не трогай её, пожалуйста. Та чашка, что слева. Она, гхм, поглубже».

«Им будет достаточно узнать о нас, чтобы ты рядом со мной на виселице болталась…»

Ох, так вот оно что.

С четвёртого этажа доносился шум, гомон мужских голосов, навевающий дурное предчувствие, и где-то там же, над всеми ними, находился даймё, который уже давно ходил по лезвию ножа и всё резался об него, резался, но продолжал сжимать зубы и не показывал вида. Конечно, Странник справится с этим сам, но разве Кёко здесь не для того, чтобы учиться? И сейчас её урок – не повторить историю на свадьбе с Юроичи Якумото.

Никаких теорий. Только истина. Ей надо убедиться.

– Отведи меня к госпоже Акане, – сказала Кёко служанке. – Я