Сказания о мононоке - Анастасия Гор

циновки. Кёко оказалась в самом центре комнаты и медленно повернулась вокруг своей оси, чтобы посмотреть на изнанку ширм. Бумажные талисманы, тканевые мешочки с заклинаниями, пришитые красной нитью… Всё это – баррикады для защиты от зла.

– Мне так жаль, мне так жаль, – бормотала Акане в слезах. Кёко пришлось приложить немало усилий, чтобы разобрать её сбивчивую, истеричную речь, где звуков рыдания и всхлипов было больше, чем гласных звуков. – Если это правда… Если Рен действительно вернулась… Прошу, скажи ей, что я не хотела для неё такой участи! Чего угодно хотела, но не этого. Коичи, мой дурак Коичи, зачем, зачем?..

Кёко перекатилась с пятки на носок, развернулась и принялась протискиваться через защитные ограждения из ширм обратно. Госпожа Акане что-то верещала ей вслед, просила не уходить, коль она знает приёмы оммёдо, которые могут защитить её, если мстительный дух явится прямо сюда. Но Кёко всё равно ушла, потому что её и так уже ждали. Открыла фусума, выскочила наружу и с трудом, шевеля локтями, протолкнулась через гурьбу заохавших служанок, сыплющих ей вопросами вдогонку.

И опять бежать, бежать, бежать. На этот раз уже вверх, по лестнице, в покои даймё.

– Кёко?

Ах, как всё-таки отрадно было слышать своё имя таким изумлённым тоном! И ах, каким необычайно длинным, оказывается, способно становиться у Странника лицо! Даже карминовый кумадори на нём вытянулся, а глаза стали большими-большими, из-за чего разросся и дикий лес в них. В таком лесу легко можно заблудиться и потеряться на целых две жизни. В остальном же, вдруг обнаружила Кёко, Страннику совершенно не шло выглядеть встревоженным – самоуверенный, он был куда красивее. Кажется, Странник и сам понимал это, поэтому быстро вернул себе самообладание.

– Ты вернулась от Наны так скоро? – спросил он, встретив её на четвёртом этаже уже с лакированным коробом, висящим за спиной.

– Да, спасибо за утреннюю прогулку. Мне не понравилось.

Уголок его подведённого рта дёрнулся невольно. Кёко же осмотрела несколько заветных офуда, торчащих у него из-за пояса, – белоснежная накрахмаленная бумага, хитросплетение иероглифов, образующее остроконечный цветок, на этот раз тёмно-бордовых, не просто красных, – и повернулась к коридору. Тот выглядел плачевно, как если бы в её отсутствие за эти несколько часов здесь состоялось несколько сражений: обломки досок, пробитые и порванные стены, разбитые вдребезги цукумогами, от вида которых у Кёко защемило сердце даже больше, чем от вида мёртвых тел, лежащих там же. Сложно было разобрать, кто где, самурай это или казначей. Слишком много трупов, а от катан нет толку: там, где мононоке, не услыхавший свою Форму, Первопричину и Желание, толк есть лишь от слов.

Рука Кёко невольно дёрнулась к поясу, и тоска по Кусанаги-но цуруги пронзила её стрелой. Если Страннику вернули его короб, то где же меч?

– Господин Рео сбежал из комнаты сразу же, как его забинтовали, – сообщил ей зачем-то Странник. Наверное, надеялся снова поручить какую-нибудь бесполезную задачу. – Боюсь, далеко в таком состоянии, не повстречав беду, он уйти не сможет…

– Уже смог. Рео сейчас у Наны. С ним всё хорошо.

Странник кивнул, не скрывая облегчения. Неужели чувствовал ответственность за него? Как, впрочем, и за всех других. Неудивительно, что даже уцелевшие самураи, что были выше его на несколько голов, держались позади в ожидании дальнейших указаний. Словно это на нём, Страннике, чёрные доспехи из непробиваемых пластин, а не женское кимоно с золочёным пионовым бантом. Руки спокойно опущены вдоль тела, но напряжены и сжаты пальцы. Взгляд острый из-под чёлки, собранной бронзовой бусиной. Ни одного лишнего движения.

– Ты знаешь, где сейчас Коичи? – спросила Кёко. – И что… что случилось с лестницей?

А с лестницей, ведущей на верхние этажи, всё было даже хуже, чем с коридорами, – полная разруха. Ступени осыпались мелкой стружкой, а сам проход завалило досками, фрагментами перил и железными нагрудниками, которые кто-то будто специально с покойных самураев стащил, чтобы переплавить их в забор.

«Не даёт пройти», – поняла Кёко, наклонившись к глубокому разлому, и Странник сказал ей в подтверждение:

– Мононоке. Я поспешил к Шину Такэда, но он меня опередил, отрезал даймё от остального замка. Коичи не повезло остаться с ними.

Странник взмахнул рукавом, и уцелевшие цукумогами, всё это время висящие под потолком, мягко приземлились на сломанные ступеньки и странно зажужжали. Кёко не сразу поняла, что так звучит их колдовство: слаженно они стали собирать ступеньки по частям, а обломки каким-то образом сращивать обратно. Некоторые мотыльки переносили их внушительный вес прямо на гранях своих тончайших крыльев. Но затем – бам! Один удар чего-то сверху, от которого дрогнул потолок, и всё, что они успели починить, рассыпалось обратно. Несколько цукумогами сплющило вновь посыпавшимися брёвнами, и треск стекла пробрал Кёко до мурашек, ужасающе похожий на звук ломающихся костей.

– Мононоке всю тэнсю своим присутствием пропитал, как бисквит сиропом. Уже несколько часов не даёт подняться нам наверх. Видишь там, в проёме за перилами, рябит, как будто водяная гладь? Это его чары. Мононоке запечатал все проходы – и на пятый этаж, и на шестой этаж, и на седьмой. Если будем пытаться силой через них прорваться, замок может рухнуть.

Кёко поморщилась недовольно. Сложила руки на груди, пересчитала взглядом все поломанные ступеньки и торчащие, как занозы, брёвна, а затем снова взглянула на такого же озадаченного Странника.

– Есть идеи, учитель?

– Надо мононоке чем-нибудь отвлечь, чтобы цукумогами и самураи с лестницей успели разобраться. Я могу провести ритуал призыва здесь, чтобы выманить его и изгнать там, где нам самим удобно, но для этого придётся дождаться глубокой ночи…

– И всё? Никак по-другому до чертога даймё не добраться? Ты ведь столько всего умеешь…

– Многое, действительно, – согласился Странник. – Но не проходить сквозь стены и не летать.

«Юная госпожа, а почему ты всё время ходишь по земле?»

– Девчонка верно говорит. Не вы ли здесь великий экзорцист? Наш господин в беде! И никто до сих пор не знает, что с ним происходит. Вдруг он уже мёртв? А господин Рео без вести пропал! Почти весь клан самураев перебит, даже отправить на его поиски нам некого. Всё это из-за вас! Вы мононоке только злите!

Один из мужчин, которого Кёко запомнила по выбритому, как у самураев, лбу, по наеденному на придворной службе животу – даже больше, чем у той беременной служанки, – протиснулся откуда-то и принялся Странника всячески хаять и бранить. Другие казначеи, прятавшиеся в соседних комнатах, но выглянувшие, тут же к процессу подключились. Отовсюду послышалось возмущённое: «Не ждать, сразу здесь его повесить, чтоб задобрить мононоке!», «Из-за него мы потеряем обоих наследников Такэда!», «Надо было приглашать