Нарушители. Память Каштана: темный замок. Память Гюрзы: светлые сады - Елена Владимировна Ядренцева

И тут-то Гюрза укусил его за палец.

– Давай, – сказал Гюрза в настоящем, – давайте, смейтесь надо мной.

Тварь засипела.

– Ну и что, – сказала Карина, – и ничего такого нет. Да я не в этом смысле!..

– Тебе смешно? – Гюрза вскочил. – Тебе смешно?! Считаешь, так со мной и нужно?

– А рассказать, сколько раз меня за уши таскали? – Карина тоже вскочила. Ну да, тварь не дотронется – давай друг с другом драться. – Рассказать, как тушь смывают? И ничего в этом смешного нет, вообще ни капли! Что мы теперь, все слабаки, все идиоты? Да ты сейчас на всех моих наехал разом! Ну бесил ты его – мы тоже всех бесим! Я б тоже укусила! Что теперь-то?

– Правда?..

– Я в детстве только и кусалась. – Погладить, может, по плечу, чего он так дрожит-то? – Все врачи меня боялись. Специально дворника звали, чтобы подержал.

– Какого дворника?..

Как будто бы они тянулись друг к другу во сне. Как будто всё это когда-то уже было. А потом тварь возмутилась, как будто бы имела право:

– Вот слюнтяй! И мстить не хочет.

– Нет, я хочу, – сказал Гюрза, – но только в честной схватке, а не так же.

Тварь захрипела, засипела. Вот и славно, и умри тут. Стоп, или Людвиг с ним тоже умрёт? А тварь спросила:

– О, хочешь я ей покажу, как ты на всех кидался, когда туда попал? И что было потом. Память-то вы как раз подкрасили…

– Не смей рыться в моей памяти!

Тут Гюрзе было ну лет пять, старшая группа. Или четыре. Он смотрел исподлобья – попадись он Карининым знакомым, да хоть той же Катьке, они бы его вмиг защекотали.

И этот мелкий Гюрза плакал непрерывно – вот как будто кран включили, а за воду не надо платить. Плакал и плакал. Смотрел в стену. Укусил Алису за руку. А Алиса сказала: «Чтоб вас», оглянулась, прижала укушенную руку к губам и повела Гюрзу умываться в фонтане. Гюрза спрятал лицо в ее юбке.

– А хочешь, – улыбнулась тварь, – хочешь, я сделаю так, чтоб она никогда больше не появлялась в вашем доме?

– Нет, – сказал Гюрза, – нет, мой отец волен любить кого угодно.

Тварь засипела снова и откашлялась, и уже Людвиг выговорил:

– Всеми этими вашими… Всем этим вашим смехом не по делу вы его будили. Вы все, дети Садов. Все злили моего гостя. Я думал, если научить вас себя сдерживать, никто из вас не попадётся так глупо, как я.

– Мы были детьми! – Гюрза аж прокричал это. – Мы были юными, мы не ходили за Предел! Как ты-то туда попал?

– А, – сказал Людвиг, – твой отец меня убил. Случайность, кажется. Мы как раз договорились сдаваться в плен, если что, и вот тут-то он…

– Если умрёшь, – спросил Гюрза, – то пропускаешь кон, да?

– Или воскреснешь где-нибудь в лохмотьях и на другом конце земли. Я так не мог, Саша была ещё мала. Кроме того, умереть было бы позором. Этот сказал, что меня выведет до срока, если всего-то соглашусь открыть проход. Собой, – Людвиг впервые улыбнулся, и это было как если бы сухая ветка сломалась наконец. – Я думал, что легко управлюсь. Удержу эту тварь в рамках. Я ведь светлый, а не тёмный, меня-то так просто не сломить. И вот итог. Тебя что же, не научили убивать?

Гюрза помотал головой.

– Вот и всегда-то у вас так, – поморщился Людвиг, – никакого системного подхода. Саше скажи, что она умная и храбрая и правильно меня на днях ударила. Алисе ничего не говори.

– А моему отцу?

– Не думаю, что ты хочешь дать ему пощёчину. Ты что, и придушить меня не сможешь? Чем ты вообще там занимался, в вашей резиденции?

– Да что вы на него опять наезжаете! – Не получилось не влезть. – Он что, экзамен вам сдаёт? Вы ему кто вообще?

– А ты лучше б и дальше думала, что говоришь, – отмахнулся Людвиг, – что за привычка у нового поколения лезть куда не просят? Каштан, я что должен – ещё просить тебя досрочно выиграть кон? Мне напомнить, что за это наверняка простят твоему отцу? Сколько раз он нарушил правила? Сколько ещё нарушит?

Гюрза втянул воздух сквозь зубы.

– Вот, и это тоже, – Людвиг и сам брал воздуха чуть ли не перед каждым словом, так вдыхают в микрофон девчонки на концертах, – отвратительная привычка. Ты душить меня будешь или нет, Каштан, ну?

– Отец, – сказал Гюрза, – учил не этому. Ты не заслуживаешь смерти, даже если и ошибся. Тем более если отец тебе должен, а его тут нет.

– Я хочу умереть в сознании. Понимаете? Ты-то хоть можешь выйти и обрушить потолок? – Людвиг посмотрел на Карину, как на мягкий помидор: то ли выбросить, то ли всё-таки в салат, то ли пожарить, но трогать уже противно. – Я что-нибудь сделаю для твоих подружек. Пусть хоть все здесь поселятся, мне всё равно.

– Угу, – сказала Карина, – да, уже обрушила. А вот тут, девочки, лежит труп человека, из-за которого вы здесь и оказались. Давайте все поклонимся кургану. А знаете, кто убил? А я убила.

Голос вдруг сделался похож на голос гида – курганы эти ещё… Она бы его укусила – с удовольствием, особенно когда он так с Гюрзой. Выгнала бы траву мести. Но убивать?

– И что, – Людвиг попробовал даже встать, но опёрся на вывихнутую руку и упал обратно, – и что, никто из вас? Я – обмылок, обломок, но способен сам решить, стоит мне жить или не стоит, а вы…

– Угу, – сказал Гюрза, – а Саша как обрадуется.

– Замолчи!..

– А то что, речи лишите?

Людвиг закатил глаза.

– Вековые традиции, – сказал, – школы убийства. Ещё наставник твоего отца наверняка знал, как следует использовать моё сердце. А вы, птенцы…

– Да сами вы птенец, – огрызнулась Карина, а у Людвига волосы липли к лицу, ну чисто кто-нибудь из старших после драки, а никакой не король. – Что, и Алиса зря с вами возилась? И вообще всё зря? Давайте все, кто ошибался, сразу из окна попрыгают?

Он снова скривил лицо – будто прикидывал: всерьёз она, не всерьёз и не растечётся ли зернистой жижей у него в руках. Вот как на порченый помидор на неё ещё никто…

– Что, – спросил наконец, – все попрыгают из окна? Все из одного? Что у вас там с культурой речи?

– Да а что вы от сути отвлекаетесь!..

– Ладно, – сказал Гюрза вдруг, – ты попросил – я убью.

Глава 15

Ему ужасно это шло – подойти к Людвигу, встать перед ним на одно