Танец Клинков: Академия убийц - kv23 Иван

7. Мы не делим мир на касты и классы. Только на учителей и учеников.

8. Мы танцуем не для славы. Мы танцуем, чтобы изменить мир.

Семь учителей подписались под манифестом своей кровью. Затем — Алексей, Максим, Ирина, Эллада. И, наконец, Анна.

Крюк, наблюдавший церемонию со своего места в последнем ряду, встал.

«Я не воин, — сказал он. — Я вор и торговец. Но я предоставляю этот театр как постоянную штаб-квартиру Восьмой Школы. Бесплатно. Потому что впервые за свою жизнь я вижу что-то, достойное веры».

Аплодисменты взорвались в зале. Сотни людей встали, крича, свистя, стуча ногами. Это была не просто поддержка новой Школы. Это был бунт. Тихий, ненасильственный, но непреклонный бунт против системы, которая их предала.

После церемонии, когда зал опустел, Анна осталась одна на сцене. Она смотрела на пустое место в первом ряду. То место, которое оставила для Григория.

«Учитель, — прошептала она в темноту. — Вы говорили мне танцевать. Я танцую. Вы говорили показать им, что значит быть Тенью. Я показала. Но это больше не Танец Теней. Это что-то новое. Что-то, о чём вы мечтали, но не смели воплотить».

Она представила, как он сидел бы там, с гордой улыбкой на старом, изрезанном морщинами лице. Как бы кивал, довольный.

«Я построила то, о чём вы мечтали, — продолжила она. — Школу, которая принимает всех. Которая даёт надежду. Которая не делит людей на достойных и недостойных. Вы погибли, защищая мальчика, которого даже не знали. Потому что для вас каждая жизнь имела ценность. Восьмая Школа будет хранить эту философию. Обещаю».

Алексей нашёл её там час спустя, сидящей на краю сцены, свесив ноги.

«Всё в порядке?» — спросил он, садясь рядом.

«Да. Просто… прощаюсь. С прошлым. С той девочкой, которой я была».

«Ты жалеешь?»

«Нет. Я стала тем, кем должна была стать. Но иногда… иногда я скучаю по простоте. По времени, когда самой большой проблемой был сложный па, а не война с империей».

Он взял её руку. «Мы можем остановиться. Уехать. Найти тихое место, где нас не найдут».

Анна посмотрела на него. Улыбнулась грустной улыбкой. «Мы оба знаем, что это ложь. Волконский не остановится. Совет не простит. Нам некуда бежать. Только вперёд».

«Тогда пойдём вперёд. Вместе».

Они сидели в тишине, держась за руки, пока свечи догорали одна за другой.

Распространение вести

Новость о Восьмой Школе распространилась по Нижнему городу со скоростью пожара. Уже на следующий день к театру выстроилась очередь из желающих учиться. Сотни людей. Молодые и старые. Мужчины и женщины. Калеки, которых система объявила бесполезными. Дети, которых никто не хотел учить.

Анна вышла к ним утром. Посмотрела на эти лица, полные надежды и отчаяния.

«Восьмая Школа открыта для всех, — сказала она. — Мы не спрашиваем о вашем прошлом. Не требуем денег. Не делим вас на достойных и недостойных. Если вы готовы работать, страдать и становиться лучше — добро пожаловать. Но знайте: это будет тяжелее, чем что-либо в вашей жизни. Многие сломаются. Многие уйдут. Но те, кто останется, станут чем-то большим, чем просто воинами. Вы станете символом. Доказательством того, что система не всесильна».

Они кричали в ответ, их голоса сливались в единый рёв одобрения.

Первый набор Восьмой Школы составил двести человек. Семь учителей разделили их на группы, каждая специализировалась на одной из семи Школ для начала. Позже, когда они освоят основы, их начнут учить синтезу.

Театр «Лунная маска» превратился из руины в живой, дышащий организм. В зрительном зале тренировались группы. На сцене Анна лично вела продвинутые занятия. В костюмерных и гримёрных жили ученики, которым некуда было идти. В подвале Эллада организовала лазарет для раненых.

За две недели Восьмая Школа превратилась из идеи в реальность. В силу.

Тень приближается

Но в то же время, в тёмном особняке на окраине Нижнего города, другая сила готовилась к удару.

Князь Иван Волконский сидел в своём кабинете, читая донесение от выживших Волков. Его лицо, обычно бесстрастное, исказилось яростью.

«Восьмая Школа, — прошипел он. — Анна Теневая больше не одинокая беглянка. У неё армия. У неё учителя. У неё последователи. Она стала опаснее, чем когда-либо».

Его советник, старый, хитрый человек с лицом змеи, кивнул. «Что прикажете, господин?»

«Собрать все силы, — Волконский встал, подошёл к окну. Внизу, в тренировочном дворе, его собственные бойцы отрабатывали комбинации. Сотни лучших воинов, которых можно купить за золото. — Каждого наёмника, которого мы можем найти. Каждого убийцу, который согласится работать за деньги. Через месяц я уничтожу этот театр. Сожгу его дотла. Вместе со всеми, кто там находится».

«Но, господин, это привлечёт внимание. Совет Гильдий…»

«Совет! — Волконский развернулся, его глаза горели безумием. — Совет — трусы и лицемеры. Они объявили меня мёртвым, чтобы сохранить стабильность. Но когда я уничтожу Анну, когда докажу свою силу, они будут вынуждены признать меня. Потому что я стану слишком могущественным, чтобы игнорировать».

Он подошёл к столу, развернул карту Нижнего города. Указал на квартал, где находился театр.

«Здесь. Мы атакуем здесь. Окружим со всех сторон. Подожжём соседние здания, чтобы отрезать пути отступления. И когда они будут в ловушке, мы войдём. И не оставим никого в живых».

Буря грядёт

Анна стояла на крыше театра, глядя на ночной Нижний город. Тысячи огней мерцали в темноте — факелы, свечи, магические кристаллы. Каждый свет — чья-то жизнь. Чья-то надежда.

К ней поднялся Алексей.

«Не спишь?»

«Не могу. Чувствую… что-то приближается. Что-то большое».

«Волконский».

«Да. Он не простит нам того, что мы построили. Скоро он ударит. Со всей силой».

Алексей обнял её со спины. «Мы будем готовы. У нас есть Школа. У нас есть люди. У нас есть ты».

Анна посмотрела вниз, на тренировочный двор, где даже ночью её ученики отрабатывали формы. Молодые лица, полные решимости. Они верили в неё. В Восьмую Школу. В то, что мир может измениться.

«Мы больше не жертвы, — тихо сказала она. — Мы — буря. И скоро весь мир узнает имя Восьмой Школы. Узнает, что значит танцевать на грани между жизнью и смертью. Узнает, что система может быть побеждена».

Она повернулась к Алексею, в её глазах горел холодный, непреклонный огонь.

«Пусть приходит. Волконский. Совет. Вся империя. Мы встретим их. И мы победим. Потому что мы не просто сражаемся за себя. Мы сражаемся за всех, кого предала система. За каждого ребёнка в этих трущобах. За каждого отверженного. За будущее, в котором честь — не привилегия богатых, а право каждого».

Они стояли на крыше, двое изгоев, ставших