Танец Клинков: Академия убийц - kv23 Иван

Они прибыли через пять минут. Которые показались вечностью.

Картина, которую Анна увидела, разорвала ей сердце.

Двадцать семь учеников сформировали круг, держа копья наружу, пытаясь защититься. Трое мертвы. Восемь ранены. Наёмники методично их разбивали, используя превосходство в числе и опыте.

Анна не раздумывала. Она просто двигалась.

Её танец был яростью, воплощённой в движении. Она врезалась в строй наёмников как ураган. Первый удар — техника Копья, выпад на полной скорости, её клинок пронзил горло противника. Второй — техника Кулака, удар ладонью в солнечное сплетение, ломающий рёбра. Третий — техника Кинжала, скрытая атака из слепой зоны, клинок между рёбер.

Алексей и элитная группа атаковали с фланга. Теперь наёмники были зажаты между двумя силами.

Битва была короткой, но жестокой. Наёмники, поняв, что столкнулись с чем-то, к чему не готовились, начали отступать. Но Анна не давала пощады. Она преследовала, убивала, пока последний не бежал или не упал.

Тишина после боя была оглушающей. Только стоны раненых нарушали её.

Анна стояла среди тел, тяжело дыша, покрытая чужой кровью. Посмотрела на своих учеников — на их молодые, испуганные, но всё ещё живые лица.

«Поднимите раненых. Несите их в лазарет. Быстро».

Они повиновались, но двое не поднялись. Молодой парень лет девятнадцати по имени Денис — ему перерезали горло в первые секунды. И девушка по имени Мария, лет семнадцати — стрела пронзила её сердце.

Анна опустилась на колени рядом с их телами. Закрыла им глаза. И впервые за месяцы почувствовала, как слёзы текут по её щекам.

«Прости меня, — прошептала она. — Я не смогла вас защитить».

Похороны

Хоронили на рассвете. Восьмая Школа не имела своего кладбища, поэтому тела положили на погребальные костры в заброшенном дворе рядом с театром. Вся Школа — пятьсот человек — собралась, чтобы проститься.

Анна стояла перед кострами, глядя на закутанные в белую ткань тела. Рядом с ней плакали родители Дениса — старики из Нижнего города, для которых сын был единственной надеждой. Мария была сиротой — её семьёй была Восьмая Школа.

Анна начала говорить. Её голос был тихим, но в абсолютной тишине каждый слышал каждое слово.

«Денис и Мария погибли сегодня. Им было девятнадцать и семнадцать лет. Они не должны были умереть. Они должны были жить, любить, растить детей, состариться. Но система, которая правит этим миром, отняла у них будущее ещё до рождения. Денис был сыном рабочего, умершего от заводских газов. Мария — дочерью проститутки, умершей от болезни. У них не было шанса на хорошую жизнь. У них не было ничего».

Она повернулась к собравшимся.

«Но они нашли что-то здесь. В Восьмой Школе. Они нашли надежду. Они нашли цель. Они нашли семью. И когда на них напали, они не бежали. Они стояли. Они сражались. Они защищали своих братьев и сестёр. Они умерли не за меня. Не за Школу. Они умерли, защищая идею — идею о том, что каждый человек, независимо от происхождения, заслуживает права защищать себя и своих близких».

Её голос стал громче, сильнее.

«Их жертва не будет забыта. Мы построим мир, достойный их памяти. Мир, где дети рабочих и проституток имеют такие же шансы, как дети дворян. Мир, где жизнь не определяется золотом в кармане или именем семьи. Мир справедливости».

Она подняла факел.

«Денис. Мария. Ваш танец закончен. Но мы продолжим его. Обещаю».

Она поджгла костры. Пламя взметнулось к небу, унося души павших.

Пятьсот голосов запели погребальную песню Нижнего города — печальную, но полную надежды мелодию о том, что смерть не конец, а переход к новому началу.

Искушение

Через два дня после похорон Крюк привёл гостей.

Трое мужчин в дорогих плащах, скрывающих лица. Они встретились с Анной в её кабинете — бывшей гримёрной, превращённой в командный центр.

«Кто вы?» — холодно спросила Анна.

Старший откинул капюшон. Лицо изрезано шрамами, но одежда и манеры выдавали аристократа. «Представители нескольких семей, недовольных… текущим положением дел в Совете Гильдий».

«Аристократы», — констатировала Анна.

«Да. Мы наблюдаем за Восьмой Школой. Восхищены вашими достижениями. И хотим предложить поддержку».

«Какую поддержку?»

«Золото. Оружие. Информацию. Убежище, если понадобится. Всё, что нужно для роста вашей… организации».

«За какую цену?»

Аристократ улыбнулся. «Вы умны. Цена проста. Когда придёт время — а оно придёт — когда Восьмая Школа станет достаточно сильной, чтобы бросить вызов Совету, мы попросим вас поддержать наших кандидатов на место Глав Гильдий. Ничего более. Просто… смена власти».

Анна долго смотрела на него. Потом рассмеялась. Холодным, горьким смехом.

«Вы действительно думаете, что я настолько наивна? Вы хотите использовать нас как оружие в своих политических играх. Сменить одних хозяев на других. Но ничего не изменить по сути».

«Мы предлагаем реальную возможность…»

«Мы не станем орудием в руках новых хозяев, — её голос стал ледяным. — Восьмая Школа свободна. Мы не служим аристократам. Мы не служим Совету. Мы служим идее справедливости. Если ваши интересы совпадают с нашими — мы союзники. Если нет — враги. Но мы никогда, никогда не будем чьими-то марионетками».

Она встала.

«Уходите. И передайте своим хозяевам: Восьмая Школа не продаётся».

Аристократы ушли молча. Крюк, оставшийся, усмехнулся.

«Ты только что отказалась от состояния».

«Я отказалась от цепей, — ответила Анна. — Золотых, но всё равно цепей».

Символ надежды

В последнюю неделю месяца произошло нечто неожиданное. На стенах Нижнего города начали появляться изображения — силуэт танцующей фигуры с клинками. Символ Восьмой Школы.

Сначала их было несколько. Нарисованных углём или краской. Затем — десятки. Сотни. Кто-то рисовал их ночью, анонимно. Ученики Школы? Может быть. Или просто жители Нижнего города, увидевшие надежду.

Символ стал вирусным. Его рисовали на дверях, на стенах домов, на мостах. Он означал сопротивление. Надежду. Веру в то, что система может быть побеждена.

Власти пытались стирать их, но на следующую ночь появлялись новые. Сотни новых.

Анна стояла на крыше театра, глядя на город. Тысячи огней мерцали в темноте. И среди них — десятки символов, светящихся в отражении факелов.

К ней подошёл Алексей.

«Ты создала больше, чем Школу, — сказал он тихо. — Ты создала движение. Символ. Идею, которая больше любого из нас».

«Это пугает меня, — призналась она. — Что, если я не смогу соответствовать их ожиданиям? Что, если подведу их, как подвела Дениса и Марию?»

«Ты не подвела их. Они сделали выбор. Как все мы».

Он обнял её.

«Мы больше не пятеро