Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

На голову он надел защитную маску с респиратором. Подтянул фиксирующие ремни, сверху надел капюшон комбинезона и замотал скотчем шею. Правда, пришлось делать это дважды: в первый раз он переусердствовал и чуть не задушился.

Закончив с приготовлениями, он забросил за спину рюкзак в полиэтиленовом пакете. Пробрался по пепелищу к дыре, которая, лишившись деревянного люка, просто чернела илистой водой посреди бывшей комнаты.

Не давая себе времени струсить, он сперва присел у дыры, а затем прыгнул в ледяную топь.

13

– Здрасьте, как судоку в этот раз? Сложные? – с напускным легкомыслием прощебетала Мавна, протаскивая к турникету чемодан. Он был тяжёлым и раздутым, хотя она собрала только самое необходимое – ну ладно, положила всего одну лишнюю гирлянду, иначе в стерильном жилище её настигнет паническая атака даже без бродящих под окнами упырей. – Ключики у меня свои, я в тридцать восьмую. Стрелочку зажжёте?

Консьержка строго взглянула на неё поверх очков. Иногда казалось, будто каждый день стражница общежития начинает заново: с холодного подозрения даже к тем, кто приходит не впервые. Даже к тем, кто приносил пряники и каштаны. Подарки не имеют у неё накопительного эффекта? Или, как билет за проезд, действуют только на один проход?

Мавна тяжело вздохнула и тут же заволновалась, что это выглядело очень невежливо. Она стянула мокрую от измороси шапку и пригладила волосы.

– С чемоданом? – спросила консьержка, выглядывая в окошко.

– Ага.

– В тридцать восьмую?

– Ага. Я не навсегда. Ненадолго. Не курю, мальчиков не вожу. Спать ложусь в одиннадцать, музыку слушаю в наушниках. Откроете?

– У Матушки отметишься, стрекоза.

Зелёная стрелка загорелась весёлым огоньком среди подъездного полумрака.

– Ага. Спасибо! Подарочек потом занесу.

Подарочка у неё в этот раз с собой не было – чемодан и так раздуло от вещей, часть пришлось переложить в сумку. А за каждый вход давать «взятку» было бы накладно, поэтому Мавна подумала, что в этот раз справится сама – заслужила кредит доверия, а ключи выпрашивать уже не нужно.

Мимо железного ящика с искрой она прошла, испытывая лёгкий укол совести.

– Прости, дорогой, искры во мне нет. Я провинциальная девчонка, вовсе не чародейка. Надеюсь, ты не отрубишь мне горячую воду в самый неподходящий момент.

Лампы на лестничной клетке остались слепы и не среагировали на появление Мавны. Жизни в ней оказалось куда меньше, чем в бешеных, наполненных ею до краёв, искрящих и горячих чародеях. Пришлось светить себе фонариком на телефоне: сначала проверить, нет ли под дверью мусора и дохлых крыс (повезло, только фантик валялся), а потом сражаться ключом с замочной скважиной.

И только войдя в квартиру Смородника, Мавна поняла, что за всеми шутками и деловитым весельем прятала грызущее изнутри волнение.

Заперев за собой дверь, она выдохнула, с тревогой оглядывая помещение. Сердце стучало часто и мелко – будто испуганное. Мавна несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. В самом деле, почему её так потряхивает? Но вид пустой, даже пустынной, почти необжитой квартиры будто пропустил сквозь пятки к макушке слабые электрические разряды.

– Ну здравствуй, спухня, – сказала Мавна, разулась и решительно выкатила чемодан к столу. Центр комнаты был наглухо занят его величеством матрасом. – Сейчас мы приведём тебя в надлежащий вид. Будешь у нас наконец-то похожа на обжитую комнату. А то твой хозяин к тебе слишком строг. И к себе.

Следующий час или два она возилась, раскладывая вещи и украшения. Это успокаивало: привычная монотонная работа, смешанная с мыслительной деятельностью. Только когда Мавна поняла, что перестала волноваться и дрожать, она спрыгнула со стула, на который вставала, чтобы украсить карниз, и выбежала из квартиры, заперев за собой дверь на ключ.

Она не дала себе времени даже на то, чтобы хорошенько оглядеть результаты своих трудов. Мавна сосредотачивалась на локальных целях: повесить гирлянду, поставить рамку с открыткой, разложить пряжу в кухонный ящик (потому что больше места для неё не нашлось), свои вещи – в комод, потеснив чёрно-серые стопки одежды Смородника розовыми, горчичными, зелёными и бордовыми пятнами. В верхний ящик поставить пару симпатичных кружек и пачку ягодного чая. На стол – ароматные свечи. На матрас – свою пижаму. Но не стала смотреть, как преобразилась комната. Будто бы это могло отвлечь её от цели. Она успокоилась, украшая, но решила, что наслаждаться некогда – надо сперва наведаться к Сеннице.

Мавна быстро проверила телефон, написала маме, что у неё всё хорошо, спросила Илара про дела в кофейне и заглянула в диалог с мальчиками – утренняя открытка была просмотрена, но ни одной реакции или тем более ответа. В личном диалоге Смородник утром спрашивал, как у неё дела, Мавна расписала, что едет в общежитие, но больше он ничего не писал.

От нехватки общения и информации ей было тоскливо, последние дни сгустились как муторные гнетущие тучи, и совершенно непонятно, как дальше быть. Плыть по течению? Кажется, только так. И, если её занесло в логово могущественной и осведомлённой женщины, нельзя этим не воспользоваться.

Мавна шла по переходу между двумя корпусами и думала: как, черти всех раздери, получилось, что она собирается остаться в общежитии этих ненормальных огненных сектантов и – самое удивительное – как так вышло, что её никто не гонит отсюда грязными тряпками? Хотя, наверное, этим как раз сейчас с радостью займётся Сенница. Вряд ли тут можно просто прийти с улицы и занять квартиру.

Примерно с таким же ощущением Мавна ходила в школе «на ковёр» к директрисе.

Мимо с галдёжем прошла толпа учеников – парни и девчонки от двенадцати до восемнадцати на вид. Разношёрстные, шумные, дурашливые, в мешковатой одежде, многие с яркими волосами или прядями – самые обычные подростки на вид, если не знать, что каждый из них может поджечь машину или подъезд.

– Ты новенькая? – Долговязый парень с прыщами на щеке нагло подмигнул Мавне, чуть отстав от своей компании. – Хочешь, покажу, как у нас тут всё устроено?

– Я из основного корпуса, – фыркнула Мавна.

– Ого! Не помню, чтобы ты училась с нами.

– Я уже выпустилась.

Мавна почесала нос, чтобы спрятать смешок. Парень выглядел по-забавному озадаченным, будто и правда пытался вспомнить её среди учениц-чародеек. С одной стороны, можно гордиться, если к тебе клеится явно несовершеннолетний парень, а с другой – это как-то уж совсем неловко.

– Ого! Так и не скажешь. Как зовут?

– Тебе знать необязательно.

Она прибавила шаг, но