Бес лести предан - Элиот Лилит

– Его величество, кажется, не объявлял главой бесогонского штаба и генералом-квартирмейстером себя.

Алексей вступил в тяжелую борьбу с желанием съездить кулаком по его самодовольному лицу. Кое-как справившись, прорычал:

– Мне не нравится ваш тон, Толь.

Тот изобразил удивление.

– Мои извинения, барон, я не пытался вас оскорбить. Только озвучивал свои соображения.

– Держите свои соображения при себе!

Брови Толя взлетели еще выше.

– Как вам будет угодно.

Алексей вышел, яростно хлопнув дверью. Отошел шагов на двадцать, грохоча сапогами. Остановился, сцепив зубы. Тьма бурлила в жилах, слух сделался болезненно острым, ловя приглушенные дверью голоса.

– Да он сегодня совсем не в себе… – выговорил кто-то сквозь скрежещущий скрип пера.

– Сегодня? Скажи лучше – вторую неделю!

Эту шелуху Алексей отмел, а вот в голос Лена вслушался жадно:

– А точно чушь? Видел, какие у него глаза чернющие?

Насмешливо фыркнул Толь:

– Что, правда веришь, будто он бесами одержим?

– Я бы не удивился. С чего еще он вечно такой злобный?

Смех Толя резанул уши:

– Тоже мне загадка. Знает, что запрыгнул слишком высоко, и все это видят, вот и злобствует. Ну ничего, долго это не продлится. Его величество самодурствует, но он не безумец, чтобы держать при себе человека, на которого вот-вот ополчится вся церковь.

Алексей представил, как снова врывается в штаб и раскраивает пару тупых голов о заваленную бумагами столешницу. Удержался. Толкнул себя прочь.

Да что они знают? Что они могут о нем знать?

Он несколько раз завернул за угол, остановился у ближайшего окна и прижался к стеклу раскаленным лбом. В ушах грохотала кровь. Щеки обожгло гневным стыдом.

Даже теперь все идет черт те как. Что если Толь прав? Конечно, он полезен императору, но вполне заменим. Если на другой чаше весов слухи, страшилки и недовольство церкви, это перевесит любые заслуги. И что тогда? Выкинут на обочину? У него теперь есть свое имение, будет, чем заняться… Но одна мысль о возможной отставке обдавала могильным холодом.

Отчаяние навалилось, как толща черного океана. А на что он надеялся? Гатчина позади, к услугам императора теперь самые блестящие люди империи. И все старые союзники под боком: распрекрасный друг детства Куракин, Ростопчин со своими остротами, Нелидова, которой все на свете прощается… Ну и зачем ему Темный? Детей пугать?

– Алексей Андреевич, – чей-то мягкий голос. – С вами все в порядке?

Алексей обернулся и нос к носу столкнулся с Марией Федоровной. Ее участливый взгляд резанул, как нож.

– Да, ваше величество. Извините, я не услышал ваших шагов.

Под натиском тяжелых мыслей и от самого острого слуха пользы нет.

– Правда? У вас такой потерянный вид…

Алексей не нашелся с ответом.

Мария Федоровна тоже выглянула в окно. Внизу на площади маршировали бесогонки в безликих черно-белых масках. Нелидова энергично махала тростью – отдавала команды.

– Поверить не могу, что он и ее в свою шагистику втянул, – пробормотала императрица. – Скажите мне честно, вот вы о ней что думаете?

– О… О шагистике?

– Ну бросьте. О Екатерине Ивановне.

Алексей не знал, почему смутился – он ведь ничего особо и не думал. Нелидова была странной взбалмошной женщиной. Иногда он и вовсе сомневался, в своем ли она уме.

– Боюсь, мне нечего ответить, ваше величество, – пробормотал он. – Я ее совсем не понимаю.

– О, вы в этом не одиноки, – Мария Федоровна фыркнула. – Не думаю, что даже Павел Петрович ее понимает. Но что они в ней находят? Я про своих дочерей говорю, с мужчинами-то все ясно.

Алексей покраснел. Неловко кивнул за окно.

– Она делает тяжелую, но полезную работу. За это и я ее уважаю.

– Это, по-вашему, полезно? – Мария Федоровна нахмурилась. – Может, это я глупа и чего-то не понимаю, я ведь и бесов совсем не вижу. Но эти бедные девушки… Разве оно того стоит? Одна недавно погибла, вы слышали? Оказалась девочкой из очень хорошей семьи, и всего семнадцать лет – такая молодая, вся жизнь впереди. Разве это хорошо?

– Я не говорил, что это хорошо, – тихо возразил Алексей. – Я только сказал, что это полезно. А мальчишек и моложе умирать отправляют.

– Но это ведь другое! Я как представлю, что пришлось пережить бедной матери… Да и всей семье. Это ведь не только ужасная потеря, это еще и такой скандал… И потом, смогли бы вы прийти к несчастной матери и сказать, что от смерти ее девочки была «польза»? А Екатерина Ивановна, верно, смогла!

Ему отчаянно хотелось прекратить этот спор.

– Если вы так ее не любите, зачем же столько лет позволяли быть вашей фрейлиной? – Алексей только под конец фразы понял, как чудовищно грубо она сложилась. Ну не создан он для светских бесед…

Но Мария Федоровна или не рассердилась, или тактично не заметила его неотесанность.

– Мы с его величеством достаточно из-за этого ссорились. Я давно еще просила императрицу удалить ее, но та только смеялась и советовала мне почаще смотреть в зеркало, мол, не о чем переживать. Как будто дело во внешности!

Алексей старался не думать об этом вовсе, но глядя на несчастную, снедаемую ревностью императрицу, невольно усомнился в уверениях Нелидовой о «доброй дружбе». Бедная женщина… Но у нее хоть семья есть. А у него? С ним теперь даже родной брат знаться не желает.

Мария Федоровна спохватилась:

– Извините меня, Алексей Андреевич. Я вас утешить подошла, а в итоге вы мои жалобы слушаете.

Он нашел в себе силы выговорить:

– Не извиняйтесь, ваше величество. Вы мне этим честь оказываете.

Она взглянула на него с прежним нестерпимым сочувствием.

– Про вас не должны говорить того, что говорят. Слышите? Не должны!

Он вздрогнул.

– Что, даже вы слышали?

– Слышала, только никто больше в моем присутствии эти бредни повторять не осмелится. Им повезло еще, что не слышал его величество – уж он бы их…

«Да она, похоже, уверена в расположении его величества ко мне больше, чем мы оба вместе взятые…»

Мария Федоровна истолковала его грустную усмешку по-своему.

– Ну наконец-то вы улыбаетесь! Александр все жаловался, что не может заставить вас взять это в привычку. Улыбайтесь чаще, Алексей Андреевич, улыбайтесь им назло.

– Я постараюсь, ваше величество.

Но он слишком хорошо знал: в ближайшее время будет не до улыбок.

Глава 48. Милостыня

Последним пунктом инспекции был кадетский корпус. Там хранилась лишь малая часть освященного оружия, но теперь, когда каждый штык на счету, даже эти крохи – сокровища. Генерал Мелиссино сам провел их по арсеналу, где были собраны и выложены начищенные клинки, пирамидки ядер и мешочки с пулями. Толь