Головы с плеч - Зои Хана Микута

По глазам Каро она увидела, что та усвоила внушенную мысль и приняла ее за свою, – и вдруг Каро повернула голову вправо. А потом влево. А потом посмотрела прямо перед собой, ухмыльнулась, прорычала что-то и поволокла Икку по залу; при этом Икка потеряла равновесие и поехала по полу, больно ударяясь пятками о каменные плиты.

– Онни Хэтти! – пронзительно кричала Каро.

Мимо спешили Бармаглоты с придворными булавками в виде белых роз; Бармаглоты размахивали оружием, их одежда была заляпана сверкающей магической жидкостью, некоторые шагали более энергично и выглядели более воинственно, чем другие, – возможно, они были очень опечалены крахом своего ненаглядного безопасного убежища. Навстречу бежали стражники в доспехах. Каро распахнула высокие двери и ворвалась в какое-то помещение, похожее на спальню, а в это время Икка чуть не задохнулась, потому что воротник плаща впился ей в шею. Внезапно Икку швырнули на пушистый ковер, и сапог Каро с силой придавил ее руку к полу.

– Онни…

Повернув голову, Икка увидела кровать с четырьмя столбиками. Мгновение спустя показалась Червонная Королева – она на четвереньках подползла к краю кровати, посмотрела вниз, на Икку, потом обернулась к Кэресел.

– Правда[41]? – Икка расхохоталась, не веря своим глазам.

Ничего себе – Хэтти спала, пока Икка громила ее город?

– Я случайно не нарушила ваш драгоценный отдых, ваше величество?

Портьеры были задернуты, в комнате было тихо, как ночью.

Но потом королева выпрямилась, и веселье Икки, смешанное с яростью, моментально испарилось. И сменилось шоком, как будто ее окатили ледяной водой.

Щеки, нос и подбородок Хэтти Новембер Ккуль блестели, ее горло было влажным и скользким. Капля багровой магии оторвалась от подбородка и беззвучно упала на ковер.

– Вообще-то, – произнесла Хэтти, рассеянно приглаживая насквозь мокрую ночную рубашку, – я уже довольно давно бодрствую.

Глава сорок четвертая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 987 Святых

Хэтти сражалась со Святыми всю ночь и обнаружила, что это нелегкое дело. Мы не хотим сказать, что она не знала, как это делать, или оказалась слабее, дорогой читатель. Разумеется, наша Хэтти знала, как распоряжаться своей магией, и была сильнее большинства ведьм.

Она не могла быть Святыми, которых она контролировала, – она не хотела быть ими, в отличие от Иккадоры, которая стремилась к этому. Но Хэтти подсоединила к ним свои нити и наблюдала за ними. Прямо сейчас в городе находились четверо созданных ею Святых. Она выпустила их из подземных камер, потом вернулась в апартаменты, пошатываясь на ходу и чувствуя себя не в своей тарелке; она вынуждена была держаться за стены спальни, чтобы не упасть. Ее дезориентировало ощущение движения, прикосновение холодного ночного воздуха к коже Святых. Она заползла в кровать и провалилась в блаженную тьму.

Она не могла видеть то, что видели они, из-за значительного расстояния, но разделяла их эмоции – кстати, можно ли назвать голод эмоцией? Возможно, «желание» было более подходящим словом.

Устремив невидящий взгляд вверх, на балдахин, скрытый в темноте, и сложив руки на животе, Хэтти ощущала Спокойствие. Она чувствовала то, что чувствовали ее Святые. Муки голода, терзавшие их, отдавались в ее теле, как оглушительное гудение колоколов. Так она лежала в пустой темной комнате, а магия текла и текла из ее носа, и она тонула в собственной постели, в своем могуществе, скручивая и натягивая нити, с помощью которых она управляла своими «воинами». И пожирая монстров на улицах города.

Когда голод усиливался, она старалась отвлечься от него. Святые чуяли прятавшихся ведьм и колдунов, ее народ, сквозь толстые стены домов. Хэтти прятала голод Святых под слоем других ощущений; целый склад дикого, страшного, мучительного голода. Когда ее Святые встречали своих сородичей, Святых Иккадоры – кстати, Хэтти чувствовала, что не только монстры Иккадоры сумели перебраться через стену, – они испытывали боль.

Потом Хэтти шевелила руками; чувствуя, как сорочка и постель пропитываются алой жидкостью, она пришивала эту боль к запасенному ею голоду и с силой натягивала нить. Хэтти не ела плоть своих жертв, но она невольно совершала глотательные движения. Она прислушивалась к этому звуку в темноте, проводя кончиком языка по губам.

Но сейчас у Хэтти закончились нити, созданные из ее магии и начинавшиеся на кончиках ее пальцев; нити обрывались, ее Святых убивали одного за другим. Она пришла к выводу о том, что это было делом рук «сшитых» Святых, захваченных Иккадорой: они были намного сильнее обычных, да и просто крупнее.

Разумеется, Хэтти создала только одного из двух «гибридов» Иккадоры.

Но она знала их особенности: гибридные Святые были более голодными, чем обычные, их стремление пожирать все на своем пути было вдвое сильнее.

Последняя нить Хэтти лопнула, Святой был убит – жестоко убит ее, Хэтти, творением, которое темная ведьма назвала Ханой; это существо она создала перед прошлогодним Зимним Чаепитием, оно было ее «воином» во время празднества. Это произошло буквально за несколько минут до того, как появилась Кэресел, волоча за собой вышеупомянутую темную ведьму.

Так что, возможно, Хэтти действительно вздремнула, совсем ненадолго. Всего на минутку позволила себе расслабиться, вернуться в собственное тело, вспомнить его.

А сейчас Хэтти смотрела сверху вниз на Иккадору, мысленно исследуя метафизические границы темной ведьмы, которые стали неровными, словно потрепанная манжета. Она наткнулась на нечто знакомое и, слегка повернув голову в сторону ведьмы-вороны, негромко произнесла:

– Ты сегодня не в себе, Кэресел.

– Я уже догадалась, – буркнула та.

Хэтти заметила, что пальцы руки Икки, придавленной сапогом ведьмы-вороны, начали синеть.

– Ничего, тебе уже лучше, – пробормотала Хэтти, опустив веки; при помощи своей магии она наблюдала за границей между сознанием Иккадоры и Кэресел. – Скоро это выйдет из твоего организма; возможно, стоит посидеть немного на карантине…

– А можно мне отдельную камеру? – в восторге воскликнула Кэресел.

Хэтти с несколько озадаченным выражением лица наклонила голову. Кэресел любила роскошь.

– Здесь множество свободных спален.

– У меня в тюрьме есть одно дельце.

– Дельце. – Уголки рта Хэтти слегка приподнялись в усмешке. Странная, странная Кэресел Рэббит. – Ну хорошо.

Кэресел убрала ногу с запястья Икки, и та теперь извивалась на ковре, пытаясь ползти вслед за удаляющимися сапогами.

– Стой, – прохрипела темная ведьма.

И Кэресел действительно остановилась. Но лишь для того, чтобы обернуться, склониться к Иккадоре, окинуть ее пристальным взглядом черных глаз и хмыкнуть. Потом она вытянула тонкий указательный палец и постучала себя по виску.

– Мне все уже ясно, Алиса, я знаю, что ты здесь.