Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Снова в памяти всплыла та сцена у Обелиска: Кай, полный отчаянной надежды, и затем — пустота, полное отсутствие Дара. Вспомнил взгляд Йорна тогда — полный разочарования. Наверное, он хотел обучать сына своего лучшего друга, а потом, когда увидел, что мальчишка пуст, подумал то же, что и многие в деревне? Что Кай — вовсе не сын Арвальда? Это многое бы объяснило — его холодность и отстранённость, почти презрение ко мне.

Что ж, это просто данность. Я не Кай и не ищу одобрения. Главное, что сейчас шёл с ними, под защитой их клинков и в относительной безопасности.

В какой-то момент стал узнавать места — вот крутой изгиб тропы, за которым начинается резкий спуск. Здесь колея разбита колёсами телег, а справа — густые заросли того странного папоротника с кроваво-красными прожилками на листьях. Семенил за спинами охотников, невольно оглядываясь, и понимал — мы уже близко.

И тут случилось самое жуткое.

Тишину леса разорвал писклявый визг. Ударив по ушам, отразился от крон деревьев и, казалось, звучал отовсюду одновременно.

Охотники замерли как один, в одно движение обнажив мечи. Тут же шагнул ближе к спине Йорна. Это был звук падальщиков, но в нём появились новые ноты. К писку добавился какой-то трескучий скрежет, будто кто-то скребёт камнем по стеклу. Звонкий писк — и затем несколько секунд этого мерзкого клокотания.

Сердце ушло в пятки — снова увидеть тварей не хотелось… В памяти всплыли слова однорукого повара о том, что существа из окрестных пещер гораздо опаснее шахтных. Лихорадочно глазел на воинов, пытаясь прочитать по ним, что происходит — ждать ли нападения? Но лица мужчин были непроницаемыми.

Прошла, казалось, вечность. Визг повторился, но уже дальше. В какой-то момент командир, не сказав ни слова, плавно опустил меч и вложил в ножны. Мы двинулись дальше. Мужчины ничего не обсуждали — казалось, и не нужно было — следопыты понимали друг друга без слов, в отличие от меня.

После этого эпизода внутри заворочались тревожные мыслишки: Если падальщики кишат в лесах, что соседствуют с Оплотом, выпустят ли караван из шахты? Пусть даже с охраной. Усомнился, правильно ли поступил, оставив там своё добро.

— Охотник Йорн, — окликнул командира, когда деревья впереди начали понемногу редеть, и сквозь них пробились лучи солнца.

Тот не ответил, продолжая молча шагать вперёд, его единственный глаз внимательно сканировал лес. Обернулся лишь Брок. Увидев моё встревоженное лицо, мужик фыркнул.

— А почему падальщики полезли именно сейчас? — спросил то, что интересовало больше всего.

Усатый вновь фыркнул, бросив взгляд на одноглазого соратника, проверяя его реакцию.

— Не знаю, — резко отрубил Йорн, не оборачиваясь.

Я ожидал, что мужчина добавит что-то ещё, объяснит, но тот молчал, продолжая двигаться вперёд, будто меня не было. Неужели такой опытный воин и следопыт как он, действительно не знает причин происходящего? Поверить в это трудно, скорее, просто не хотел говорить.

— А что это вообще за твари? — решил сменить тактику и задать более конкретный вопрос. — Ясно, что существа живут глубоко в пещерах. Но почему они зовутся падальщиками, если нападают на живых? Падальщики ведь едят мертвечину. Не понимаю.

Говоря это, чувствовал странный интерес к этим монстрам и не только его. Просто хотелось поговорить с одноглазым охотником, и это было не совсем моё желание. Скорее мальчишки Кая, что шло из глубины его детской души — болезненная потребность в одобрении этого человека, лучшего друга его отца. Потребность, которой, как было ясно, не суждено сбыться.

К удивлению, Йорн замедлил шаг и впервые за весь разговор повернул голову вполоборота, бросив на меня быстрый взгляд.

— Падальщиками их зовут потому, — сказал тот ровным голосом, — что они жрут своих же. В норах твари живут впроголодь. Стоит одному сдохнуть, как остальная масса тут же набрасывается на труп. За минуту от него не остаётся ничего, кроме нескольких ошмётков панциря. Они едят всё, вот поэтому они падальщики.

Мужик замолчал, снова уставившись на тропу перед собой. Ветки деревьев над нами тихо шелестели, создавая обманчивое ощущение умиротворения. На одной из веток звонко выводила свою трель какая-то птица.

— Но это не всё, — неожиданно продолжил командир. — Есть и другое мнение. Их так прозвали из-за их укусов. Оставят на тебе царапину — и рана начинает гноиться почти сразу. Их когти и жвалы несут в себе какую-то гниль.

Он пожал плечами.

— Точного ответа нет, щегол. Имя пришло из давних времён. Не каждый задаётся вопросом «почему». Главное — знать, как их убивать.

Йорн замолчал и вновь ушёл в себя. Брок, шедший сбоку, демонстративно глядел перед собой, но чувствовалось, что мои вопросы его раздражают. А вот Киан, наоборот, обернулся и, встретившись взглядом, улыбнулся. Кажется, моя любознательность его позабавила.

За всё время, что я находился в этом теле, не слышал от старшего охотника такой длинной речи. Почти монолог, и в его словах было что-то новое. Мужчина не просто убивал тварей, но изучал их. Воин любил своё дело, для него это были не просто монстры, а существа со своей историей и повадками, со своим местом в этом мире. Наверняка командир много думал об устройстве этой дикой экосистемы, было бы интересно послушать больше, но обычно из него и двух слов не вытянуть. Этот короткий разговор был редким исключением.

Через несколько минут увидел знакомый спуск. Тропа становилась шире, и сквозь стволы деревьев начали проглядывать заострённые верхушки частокола, а над ними — несколько струек дыма, лениво вьющихся в холодном утреннем небе. Наконец-то мы подходили к Вересковому Оплоту.

Когда спустились с холма и вышли из леса, до слуха донёсся шум небольшой речушки, что ограждала деревню с востока. Или это был юго-восток? Я привык ориентироваться по солнцу, но до сих пор не был уверен, было ли это светило тем самым солнцем из прошлого мира.

Наша группа шла вдоль частокола к воротам. Я глядел на потемневшие от времени брёвна, на простую сторожевую вышку, на крыши избушек, видневшиеся за стеной. С удивлением осознал, что возвращаюсь домой — в место, где меня, возможно, ждало будущее.

Ворота были плотно закрыты. Ополченец на вышке, узнав нас, поднял руку в приветственном жесте. Йорн молча ответил ему тем же. С протяжным скрипом, от которого закладывало уши, тяжёлые створки начали медленно расходиться, впуская внутрь.

Мы шагнули в пределы Оплота. И тут же троица, не сказав ни слова на прощание, просто двинулась вверх по центральной улице, куда-то в сторону дома старосты. А я остался один,