Потомок седьмой богини - Алессандра де Амальфи

А затем все пропало.

Я пытался засечь время – например, час, – чтобы быть уверенным, что не увижу богов именно потому, что они не сочли меня достойным, а не из-за того, что тут же бросился в объятия жизни, истосковавшись по искрящейся внутри силе и мощи. Сбивался со счета, начинал заново, терял запал и вновь считал. Время там если и текло так же, то ощущалось совсем иначе, как зелье в темном бутыльке без подписи: никогда не знаешь, то ли взял, не умрешь ли от первой капли.

Когда в темноте что-то сверкнуло, думал, померещилось. Люди в пустынях так мечтают о воде, что разум обманывается, а потом их находят с полным ртом песка и безумными от жажды глазами. Так и я: дернулся вперед, как к мечте, до которой осталось лишь протянуть руку, однако засомневался, потер глаза и убедился, что рядом никого нет.

– Им не понравится наш выбор, – шепнул женский голос.

Захотелось повести плечами, но я побоялся шевельнуться.

– Ну, они же попросили озвучить наше мнение, верно? – шепнул мужской: мелодичный, почти ласковый. – Лучшего варианта им не найти.

– Я… я…

Попытался что-то сказать, но слова не лезли из горла, застряли там, будто шею веревкой стянули. По плечу похлопала крупная ладонь с золотыми узорами. Я уловил движение краем глаза.

– Помолчи, она сама все скажет.

Передо мной появилась фигура: расплывчатая, неясная, но определенно женская и закованная в латы. И запах от нее исходил четкий – крови. Из-под шлема выбивались огненно-красные пряди, но черты лица разобрать не получалось. Я так трепетал, понимая, с кем встретился, так хотел запомнить все до мельчайших деталей, но мысли не цеплялись друг за друга, не образовывали связи.

– Тебе предстоит так много дел, – протянула богиня, проводя рукой в миллиметрах от моего лица. Я ощутил покалывание. – Великих и не очень. Порадуешь и меня, и Лейфта, и всех прочих…

Она стояла так близко, что от дыхания на щеке оседала испарина, но тепла не было – холод смерти шел за ней по пятам, стекал с ее пальцев, пропитывал ее речи.

– Покажи им, чего стоишь. А я тебя одарю.

Веки опустились сами собой, и ледяные губы прислонились к ним. Отчего-то грудь сдавило, отчаянно захотелось вдохнуть, но мужская ладонь накрыла рот и нос и крепко сжала, не пошевелиться. В тот миг я как никогда захотел вспомнить, каково это – чувствовать. Казалось, будто эту возможность у меня бесстыдно крадут, и кто? Боги! Те, кого в Эмеррейн привели именно чувства – захлестывающая жажда мести и беззаветная любовь.

Лейфт придвинулся к другому моему уху, кожа едва не загорелась от жара его слов.

– Очнись.

Мгла рассеялась, воздух ворвался в легкие, я вскочил на ноги и согнулся, жадно пытаясь отдышаться. Холден, теперь почему-то находившийся совсем рядом, дернулся ко мне, придержал за плечи – будто я мог снова свалиться без чувств! – и что-то сказал, но я не расслышал. Кровь вновь бешеными потоками забегала по телу, онемевшие конечности вернули чувствительность. Показалось, будто на руке у Холдена тоже блеснул узор, но то оказалась лишь пыль. Видно, солнечный луч заставил ее сверкнуть.

– Ты что-то видел? – нетерпеливо уточнил Холден. – Что было на той стороне?

Я не спешил отвечать, еще не набрался сил. Чуть приподнял голову, оглядел комнату: большинство испытуемых уже пропали – не то не получили ответа, не то шагнули через границу миров, – и Верховные дожидались результатов уже не в тени сводов, а на выставленных в ряд стульях.

– Что там было? – не унимался Холден.

– Я… – Голос хриплый, едва слышный. – Не помню.

– То есть как не помнишь?

В голове пустота. Вот момент, когда я ложусь на пол, сосредотачиваюсь и погружаюсь в глубочайший сон, а затем… просыпаюсь. Чем же мучила меня та сторона? Какие раны заставила кровоточить? Какие грехи сочла непростительными, достойными наивысшей кары? Видел ли я… хоть кого-то?

– Как ты можешь не помнить, ублюдок?

Его напористость утомляла всегда, но когда переходила в оскорбления, выводила из себя. А злость хороша, когда нужно быстро оправиться.

Уже мгновение спустя мои пальцы обхватили его горло и прижали к стене.

– Сколько? – уже увереннее прорычал я. – Сколько раз нужно повторить, чтобы ты понял?

Его глаза расширились – как мне показалось, в удивлении, – и он метнул взгляд на остальных Верховных.

– Серьезно? – взвыла Зария.

Тристрам шикнул, и она не стала продолжать. Воспользовавшись моментом замешательства, Холден скинул с себя мою ладонь и поспешил присоединиться к членам Гептагона.

– Что ж… – Тристрам встал с места и одарил меня почтительным поклоном головы. – Добро пожаловать.

Кьяра тяжело вздохнула и нехотя, почти со скрипом поднялась с кресла, однако пошла ко мне не сразу – сначала добралась до стола, где лежало небольшое зеркало на длинной деревянной ручке. Протянула его мне, попыталась выдавить улыбку, но та вышла больше похожей на оскал. Впрочем, я не удивился бы, если бы эту цель она и преследовала.

Лишь взглянув на отражение, я понял, что с момента пробуждения вижу чуть лучше прежнего – белесый глаз полностью восстановился, и лишь обрамляющий его шрам напоминал о вечно ноющей травме. Но это оказалось не единственной переменой.

– Верно, боги решили надо мной подшутить… Что ж, может, я это заслужила, – прошептала Кьяра разочарованно, обращаясь к остальным членам Гептагона. Она долго не оборачивалась, а я продолжал шокированно рассматривать человека в отражении. С той стороны вернулся кто-то похожий на меня, но другой, и глаза цвета крови это доказывали. – С возвращением, Эгельдор. Новый Верховный.

Глава 23

811 год от Седьмого Вознесения, дом Маркуса

Я не стал дожидаться, пока Маркус узнает обо всем из официального письма Гептагона, и заявился в наш дом, будто вернулся с очередного задания: появился на кухне, украл у замученной кухарки зеленое яблоко и тут же откусил его, а затем не спеша прогулялся по коридорам. Теперь мне полагалось жить в Ателле, но не вернуться в поместье я не мог. До жути хотел увидеть лицо мастера, когда расскажу о произошедшем, но не только потому, что ждал изумления, – пытался и сам наконец в это поверить. Да, я хотел этого, стремился, но не думал о последствиях: работе учителем, проживании бок о бок с другими Верховными, соответствующей деятельности в качестве члена совета. Впрочем, это могло быть интересно,