Потомок седьмой богини - Алессандра де Амальфи

– Моя ошибка, признаю, признаю! Не стоило мне, право, вашего друга, да еще и так бестактно…

– Верховного! – Не слова – гром. Стены затряслись, пошли рябью, будто из воды сделаны. – Я добрался сюда раньше Гептагона только потому, что ваша дочь слезно умоляла спасти ее отца от гнева совета. Но знаете что? Вы не сожалеете.

– Как же, как же не сожалею? – залепетал Дюваль. – Да я же вот, на колени пред вами, мне так жаль…

– Людям вроде вас никого не жаль. Вы рабы тех, кто сильнее, но тех, кто слабее, людьми не считаете. А уж если удалось сделать из одного другого – вот так удача! Какое счастье было почувствовать себя выше Верховного, могущественнее, разве не так?

От голоса Фабиана по спине пробегал предательский холодок, хотя воздух вокруг раскалился и беспощадной лавой вливался в легкие. Вив замерла, наблюдая за происходящим, я тоже не решался обозначить свое присутствие.

– Боги, ну что же вы так из-за него? Я же дочь вам свою отдал, даром почти! У меня и деньги есть, хотите? – Дюваль принялся залезать в каждый из многочисленных карманов, пытаясь отыскать там хоть монету, но, ясное дело, ему не было нужды таскать их с собой. – Что пожелаете!

– Я желаю, чтобы в Эмеррейн не брали людей вроде вас. И чтобы при жизни их не награждали благами. Желаю, – он почти рычал, – чтобы вы сполна отплатили за это злодеяние и все прочие. Знаете ли, господин Дюваль, у меня не так много друзей, чтобы я позволял так с ними поступать.

Друг? Впрочем, да, именно им для солианского короля я и пытался стать. Для этого и втирался в доверие. Отчего же слово так резануло слух?

– За дружбой этот змей и не сунулся бы в ваш замок, – вкрадчиво произнес Дюваль.

– Вот только в мой он приехал сам, а в ваш… как вы это называете? – Фабиан чуть наклонил голову к плечу. Волосы его колыхнулись от движения, серебристые лишь на кончиках. – Фрикон?

– Фрёкон.

– Точно. Так вот… ценных работников отдавать я тоже не намерен.

Король вытянул руку вперед, и хотя до Дюваля была почти дюжина шагов, поднял его в воздух – так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Закончив окрашивать волосы, тьма начала клубиться вокруг Фабиана, словно завитки тумана, и я понял, что ждать больше нельзя: она может поглотить его, и здание рухнет, придавив нас всех обломками. Так мир отделался бы малыми потерями и спасся от предстоящей катастрофы, но я… не мог.

Бросился вперед, вынырнув из-под руки Вив, и Дюваль заметил это – вцепился в меня взглядом, улыбнулся гадко, так, что захотелось отмыться.

– Он бы не сделал того же для вас, – из последних сил выдавил виконт, глядя мне прямо в глаза. Хоть Фабиан его и не касался, горло Дюваля с каждым мигом сдавливалось все сильнее.

– Не согласен, – только и ответил король.

Если он убьет, то может не остановиться. Начнет – и наследие любимой Маркусом богини проснется, напитается кровью, оживет и восстанет.

– Фабиан? – позвал я.

Вивиан уже догнала меня и схватила за руку, чтобы снова оттащить, но король обернулся – и словно никого не увидел.

– Ваше… величество? – неуверенно окликнул.

Протянул к нему руку, но красные искры тут же обожгли кожу. Сколько бы ни ощущал, каждый раз забывал, как людям в самом деле бывает больно. Значит, так просто я к нему не проберусь.

– Ты до него не достучишься, – шикнула Вив, пытаясь увести меня в укрытие. – Я уже видела нечто подобное. Он не услышит.

Но в этот раз я оказался сильнее наемницы. Вырвался, обошел Фабиана, встал совсем рядом с Дювалем – так, что его бьющееся в конвульсиях тело то и дело меня задевало, – но в глазах короля не мелькнуло и капли узнавания.

– Примчался меня спасать, а теперь не желаешь и взглянуть? – попытался пошутить я. Вив закусила губу и нахмурилась, наблюдая за моими потугами. – Прошу, очнись! Она поглотит тебя, если ты сейчас же не остановишься.

Фабиан повернул голову, вновь ее наклонил. Сбоку послышался омерзительный хруст, бездыханное тело упало на пол, а король будто потерял к нему интерес, переключившись на нечто новое. Хорошая новость.

Или не очень?

Он смотрел на меня, я – на него. Черные локоны, залитые тьмой глаза – ни крошки белого цвета, – чернильные разводы на щеках, шее, груди, виднеющейся из-за распахнутой в сердцах рубашки. А затем что-то забурлило прямо внутри него, вскипело и дурно запахло, как больная кровь или сгнившие останки. Искр становилось больше, они вспыхивали и размножались, объединяясь со всполохами тьмы и расширяя занимаемое ими пространство. Осталось каких-то несколько сантиметров, и оно коснулось бы меня, проткнуло бы тысячами невидимых кинжалов.

На красивом лице расползлась довольная, недобрая улыбка, и я поежился.

Я и сам не был примером благочестия, но на Фабиане она смотрелась чужеродно.

Попытки придумать способ остановить его были жалкими: мысли нехотя переходили с места на место не то от страха, не то от бессилия, а никакие предметы в этой комнате, разумеется, не могли побороть божественную магию. Я взглянул на свои руки – худые, серые, в царапинах и синяках. Еще совсем недавно они могли столь многое, что я бы наверняка со всем разобрался, вернее, не допустил бы, чтобы что-то подобное вообще произошло. Когда-то я творил с их помощью столь многое! А теперь эта едкая пыль, в свете искр блестящая, как капли крови, мешала…

Пыльца!

Я сделал шаг назад, чтобы не столкнуться с силовым полем раньше времени, но вытянул руку и стряхнул с нее несколько частичек. Соприкоснувшись с ними, завитки тьмы рассеялись, и, пусть вскоре вновь обрели форму, это дало мне надежду.

– Что ты задумал? – выкрикнула Вив с опаской.

– Другого варианта у нас нет.

И я вошел в ураган из божественных сил.

Обожгло, словно в костер свалился. Думал, кожа вот-вот оплавится и слезет с костей вместе с мясом, но они героически держались, намертво вцепившись друг в друга. Пытался бежать – хотя шок от боли и почти заглушил чувства, это все еще было нестерпимо, – но магия отталкивала меня, и шаги получались частые, маленькие.

– Ты?.. – вдруг произнес Фабиан ошеломленно, словно не ради встречи со мной пересекал моря.

– Про… пус… ти… – Рот тоже открывался с трудом. – Я по… мо… гу…

– Как?

– Ру… ка…

Он мгновенно обхватил мою руку своей, и я, воспользовавшись его импульсом, приблизился.