Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

приближаться. Разумеется, он понимает, что дети не несут ответственности за поступки своих родителей. И за решения, пусть даже самые рисковые, тоже не несут. Но вдруг ему кажется, что если сейчас он заговорит с папой… если попробует с помощью экстрактов и гипноза убедить его, что поездка не принесёт семье радости и денег… если рискнёт достучаться до запутанного сознания взрослого человека… то сможет всё изменить. Вернуть прошлое. Вернуть жизнь, какой она могла бы быть. Превратить самого себя в инженера, строителя, врача, но никак не в арлекина, приносящего дурные вести.

Но мальчик не может заставить себя произнести ни слова. И с ужасом понимает, что задушевного разговора с отцом не случится. И волшебного внушения тоже не будет. Что тот уедет из Ново-Николаевска, чтобы через пару месяцев вернуться домой страховочным чеком и урной праха — небогатым наследием техногенной катастрофы. И жизнь Алекса не будет иной.

Ощущая на ледяных щеках горячие слёзы, Бельмондо всё же находит в себе силы, чтобы пробормотать:

— Поговори со мной…

Но тут женщина в объятьях отца оборачивается, и мальчик-мужчина, малыш-феромим замечает, что это вовсе не его мать. Вместо лица у неё блестящий череп, тонкое запястье потеряло плоть и сверкает белизной хрупких косточек. Из-под длинного цветастого платья виднеются берцовые кости, исчезающие в лёгких летних сапожках. Челюсть отвисает в ослепительном оскале, и Алекс с тяжестью в душе понимает, что baba уже нашёл новую суженую, и крохотный сын не в силах изменить его судьбы.

Мальчик кричит и пятится. В тот же момент сон — корабль с парком развлечений, заснеженные горы вдали, речная гладь и неизменный фатум, — всё это рушится под гнётом пробуждения…

Несколько минут Алекс лежит на спине, жадно и по возможности бесшумно втягивая воздух широко открытым ртом. Ощущает запах чужого человека, въевшийся в его простынь; слышит сопение друга, спящего на другом краю большой кровати. И пытается понять, сумел ли простить отца? Ответа нет, потому что нет на свете ничего более запутанного и сложного, чем отношения отпрысков и их родителей…

Сбросив ноги на пол, Бельмондо выбирается из-под одеяла и встаёт. Взгляд его падает на объёмный, обтянутый тёмно-коричневой искусственной кожей кофр, способный трансформироваться в переносную лабораторию феромонного колдовства.

— Вставай! — отчётливо проговаривает Алекс, не взглянув на Зерно.

Тот мычит, ворочается. Сначала натягивает одеяло до ушей, словно ребёнок, которого будят в школу. Но уже через секунду с недовольством выныривает и сонно осматривается.

— Как жаль, что это всё не сон…

— Жаль, — соглашается Бель, стягивая пижаму и переодеваясь в стерильную одежду.

Открывает жалюзи, всматривается в ещё тёмный двор за окном.

Трясёт головой, будто хочет избавиться от последних осколков ускользающего кошмара, и бредёт в гостиную, где спит Вышегородский. Почти не удивляется, обнаружив того проснувшимся. Капитан сидит на диване, где и провёл бо́льшую часть минувшего вечера, уже погрузившись в недра инфоспатиума. Заметив хозяина квартиры, он саркастически усмехается, но кивает всё же приветливо.

— Извини, — с порога говорит ему мим, почёсывая щёку. — Знаю, мы потеряли кучу времени, но так было нужно. Кроме того, теперь мы в расчёте.

— В расчёте, — признаёт Максим, обеими ладонями растирая бледное лицо. Он по-прежнему обнажён до пояса, но сегодня повязка на груди выглядит куда свежее и чище. К виску подключён кабель, но шлемосферой на этот раз мужчина решил не пользоваться. — Но кое-чего нам удалось добиться даже во сне.

И расплёскивает изображение с компьютерного дисплея на настенный слайдекс, с которого вчера им троим вещал покойный Дубинин. Алекс проходит глубже в комнату, разворачивается на пятках и сосредоточенно читает сводки, бегущими строками семенящие по экранам пяти мемотических каналов.

— Правительство Посада, МЧС и служба бактериологической защиты выступили с заявлениями, что ситуация в Марусинской слободе взята под контроль, — комментирует Макс, не дожидаясь, пока Бель самостоятельно вникнет в курс дела. — Про вирус пока открыто не говорят, но власти бросили несколько пробных шаров, что в зоне операции возможно введение карантина. Дескать, из тюремного блока сбежала группа заразных заключённых, ха. Жнецы отступили. Не знаю, какова в этом роль твоего приятеля Орктоса, но их активность внутри Стены значительно снизилась. В слободу введены миротворческие силы из полиции и волонтёров, военные почти не вмешиваются.

— А что с противоядием? — спрашивает курьер.

— Его заканчивают синтезировать прямо в эти минуты, — негромко, но с плохо скрываемым ликованием говорит Вышка. — Химики Корпуса бились всю ночь, но… Слушай, Алекс, у тебя найдётся лишняя футболка?

Тот возвращается в спальню. Зерно уже исчез в ванной, вновь разоряя хозяина норы на горячую воду. Порывшись в платяном шкафу, Бельмондо находит несколько вещей, ему самому великоватых, и несёт их капитану.

— У «Анти-Синтагмы» оказался не самый сложный химический состав, — натягивая футболку с логотипом Ново-Николаевской футбольной команды, продолжает Максим. Морщится, расправляя складки на груди. — Вероятно, именно поэтому Дубинин и решился доверить её секрет первому встречному…

— Они будут страдать, — тихо произносит Алекс, ещё не отошедший ото сна, в котором снова видел молодого и улыбчивого отца. Он пялится на слайдекс, где мелькают свежие кадры пожаров, разбитых машин и занесённых песком улиц. — Марусинцы, которых удастся дезинфицировать.

— Будут, — кивает оперативник.

На первый взгляд кивает равнодушно, жестоко. Но если присмотреться, то мужчина делает это с намеренным эмоциональным дистанцированием от объекта обсуждения, что присуще любому профессиональному военному. Или патологоанатому. Или феромиму.

— Удаление паразитических наростов «Синтагмы» придётся и вовсе производить хирургическим путём. Говоря проще — выкорчёвывать новообразования из людей. Но прогрессирование прекратится. И в Корпусе выразили надежду, что кого-то даже спасут… Подключим Красный Ромб, волонтёров из национальных общин, откроем пункты вакцинации. А для начала и вовсе зальём Марусино с неба, используя весь пожарный флот Посада.

— Что там Орлов?

— Пока не комментирует. В его штабе ограничиваются сообщениями, что военные продолжают держать руку на пульсе ситуации и войска не выведут до полной стабилизации обстановки.

— Удалось что-то нарыть про Гардт?

— Немного, но удалось. Досье на терминале, изучай… Сам ещё толком не вникал. Но даже беглый просмотр позволяет сделать вывод, что у тётки чугунные яйца, и вскрывать её советую самыми ударными мужскими зельями. Кстати, наши аналитики предполагают, что если Гардт решится бежать, то это произойдёт в течение ближайших двадцати часов.

— Мы успеем, — с уверенностью говорит Алекс.

Сдвигает в сторону мятый плед и усаживается на диван, ещё хранящий тепло спавшего