Головы с плеч - Зои Хана Микута

К счастью для нас – иначе наша история на этом завершилась бы, дорогой читатель, – Икка пришла в себя, стала лучше соображать и поняла, как нелепо себя вела.

Разумеется, ей нужны новые Святые.

Разумеется, она еще далеко не закончила.

Она откинула голову на деревянную спинку кресла, к которому была привязана, заставила себя сглотнуть слюну и бесполезную магию, чтобы смочить пересохшее горло, и сосредоточилась на Хане и Туле. Уставившись в потолок, скрытый в тени – портьеры по-прежнему были задернуты, – она подумала: «Иди ко мне».

И в спальню вошла Кэресел Рэббит.

У нее был в высшей степени самоуверенный вид – весьма нелепо, если учесть состояние ее одежды и раны на руках и ногах. Ведьма-ворона подбоченилась и оглядела комнату.

– О боги, как же здесь уныло! Но не только из-за твоего присутствия, Алиса.

Кэресел отдернула шторы, и Икка заморгала. Оказалось, уже наступил вечер. Икка совершенно утратила представление о времени и безуспешно попыталась сообразить, куда, черт побери, девался этот день. Когда ее глаза привыкли к свету, она увидела, что Каро опустилась на колени перед книжной полкой, стоявшей у окна, и снимает с полки какие-то книги.

– Ты ела? – спросила ведьма-ворона, оборачиваясь.

Одной рукой она придерживала стопку книг, лежавшую на колене, а второй приглаживала волосы над ухом. Это движение Икка часто видела в прежней жизни; она пристально наблюдала за рукой Каро, любовалась ее небрежной грацией.

– Не помню.

– Ну а сейчас хочешь есть?

Икка внезапно вспомнила свой сон. Треск кости, вкус костного мозга… Кстати, она не была уверена в том, что это был только сон. Она пыталась оттеснить их голод на задний план, так? Когда же она успела утратить контроль над происходящим? Она… они должны были сожрать только королеву.

– Не хочу, – буркнула Икка, чувствуя подступающую тошноту.

«Не плачь», – выругала она себя.

Это было унизительно – то, что она вообще вынуждена запрещать себе плакать; то, как быстро она расклеилась.

«Вспомни, что ты сумела покинуть Лабиринт только благодаря Святым и розовым лепесткам».

Икка вдруг заметила, что Каро разглядывает ее. Она немного приподняла подбородок, про себя возблагодарила богов за то, что он не дрожит, что она в силах встретить взгляд черных глаз Каро твердо и – разумеется, читатель – не чувствуя ничего, кроме горечи, такой сильной, что она была буквально осязаемой. Каро всегда оказывала на нее такое действие. Отрезвляющее. Икка в состоянии была сейчас испытывать за это благодарность; и нет, это не означало, что у нее в душе ожили какие-то там нежные чувства.

– Чего? – наконец рявкнула Икка.

– Ты же у нас умеешь читать, так?

– Что? Да. – Икка взглянула на книги, которые Каро прижимала к груди. – Точно так же, как ты.

Каро раздраженно скривила губы, продемонстрировав клык.

– Не могу[44]. – Она махнула рукой. – Самодовольная сучка.

– Чего ты не можешь?

– Читать.

Икка заморгала.

– Я видела, как ты читала.

Более того, Кэресел читала Икке вслух, в спальне сиротского приюта; голова Икки лежала у нее на коленях, а Каро читала до тех пор, пока не начинала хрипеть и смешно шепелявить. Но Икка любила ее голос, любила запах бумаги и типографской краски, фантастические истории о сотворении мира, которые разворачивались у нее в голове; занавески трепетали на ветру, стены комнаты наступали со всех сторон, из углов пахло пылью, ветви глицинии шелестели за окном. Она улыбалась, уткнувшись лицом в бедро Каро, когда та читала описания насилия, – но вовсе не потому, что ей нравились сцены насилия. Рассказчик понимает, что у читателя вполне может возникнуть такое предположение насчет нашей жестокой и колючей, как куст шиповника, девушки. Икка улыбалась потому, что, слушая описания кровопролития и зверств, испытывала совершенно те же эмоции, что и раньше, когда в книге говорилось о другом.

Икке было хорошо, просто хорошо, и неважно было, что ей читали. Рассказы о зле, о добре – это были всего лишь выдумки; все это время в мыслях Икки разворачивалось другое повествование, а рука Кэресел лежала у нее на груди.

Каро пожала плечами и безразлично произнесла:

– Наверное, подцепила проклятие от какого-то Святого, еще когда мы жили в Стране Чудес. Я иногда думала, что тебя оно тоже задело. Не знаю, когда это случилось – возможно, еще когда мы были вместе. – Она коротко, грубо усмехнулась. – Мне приходило в голову, что ты таскаешь с собой эту книгу просто для вида, чтобы тебя считали ученой.

Икка почувствовала странную тоску, горло сжали спазмы. Но она тут же прогнала эту тоску как побочный эффект учености.

Каро протянула Икке книгу, нарушила затянувшееся молчание.

– Ну, давай. Читай вслух.

Икка мельком взглянула на обложку. Ни названия, ни имени автора не было.

– Не буду.

Каро взяла следующую книгу, сунула Икке под нос.

– Как насчет этой?

– Дело не в книге, идиотка.

Каро, сверкнув глазами, шагнула к ней. Грациозно уселась на подлокотник кресла, к которому была привязана Икка. Икка знала, что может сейчас повернуть голову, и скула Каро окажется прямо у нее перед глазами; именно поэтому она не стала поворачивать голову, просто смотрела вперед, чувствуя на виске дыхание Каро. Каро бросила черный томик ей на колени.

– Ах, Алиса, – произнесла Кэресел, убирая волосы, упавшие Икке на лоб. – Кто тебе сказал, что это книги?

И Каро открыла книжку. Икка не смогла удержаться: она опустила глаза, и сердце чаще забилось у нее в груди, когда она прочла первые несколько слов. Ее взгляд забегал по странице; она читала строчку за строчкой, пока не проглотила весь текст.

Она машинально хотела протянуть руку, чтобы перевернуть страницу, но наручники впились ей в запястья.

«Чтоб тебя. – Икке хотелось орать, шипеть, плеваться. Она все-таки немного повернула голову, совсем немного, только для того, чтобы увидеть краешек улыбки Кэресел. – Неплохо сыграно».

– Дневники, – прошептала Икка очень, очень осторожно. – Чьи?

Улыбка стала шире.

– Онни, конечно.

Икка несколько растерялась, услышав это.

– Зачем ты это делаешь?

– А тебе какая разница? Тебе же нужны ответы.

– Хм. Значит, это и есть твой ответ, так?

Ей показалось, что улыбка Каро смягчилась, она была уже не такой хищной. Однако присутствие Каро рядом все равно напрягало; она склонилась над плечом Икки, почти прижалась к ней. Протянула руку и провела кончиками пальцев по строчке.

– Итак. Ты читаешь вслух. Я переворачиваю страницы.

Икка теперь открыто рассматривала ее, немного откинув голову назад, чтобы не касаться ее лица; Кэресел, которой, конечно же, нравилось быть предметом такого пристального внимания, сидела