Охотники за химерами. Путь в легенду - Катерина Мелех

трепал смоляные кудри Накиланэ. Она заложила прядь за ухо и устремила немигающий взор за горизонт. Интуиция мага просто вопила о надвигающейся беде… нет, катастрофе, судя по тому, как ее потряхивает.

«Стихийные колебания магического поля», так, кажется, обозвали это явление императорские вестники. Лани льстило, что ее называют стихией.

– Проклятье! – за спиной раздался поистине звериный рык. – Какого дракона местность влияет на способность детей к размножению?!

Лани поморщилась, оборачиваясь к Синье, скорчившемуся посреди щепок стола и осколков колб. У него была раздражающая привычка называть созданных им чудовищ детьми.

– Я же тебе говорила, – пропела Лани нежно, – не стоит так переживать из-за расходного материала. Это всего лишь куклы. Твои марионетки. Не больше.

Его взгляд потемнел, зрачок затопил синь радужки.

– Куклы неживые. Они не способны к размножению. А мои дети живые.

Когда метаморф понял, что из-за экспериментов над собой лишился возможности иметь детей, его невинное увлечение по выведению новых форм жизни превратилось в болезненную манию.

Вдали зарокотал раскат грома. Новый порыв ветра принес терпкий аромат зарниц. Древа откликнулись тревожным шелестом листьев. Октарон ждал первую в его истории грозу. И что-то Лани подсказывало, что после нее им придется искать себе новый полигон для экспериментов.

– Нам пора уходить, Синья.

Он покосился на кровавый небосклон, кивнул и собрал разбросанные по полу записи. В его глазах мелькало что-то, что Лани сильно не нравилось. Уж не хочет ли он остаться?

– Лани.

Она обернулась на звук голоса, по-прежнему высокого, но уже не визгливого, как раньше, а певучего, завораживающего. В арке входа, небрежно к ней прислонившись, стояла Эль. Изумрудные глаза смотрели как всегда дерзко, однако за последнее десятилетие появилось в них что-то гипнотическое, что даже Лани заставляло забывать, о чем она думала мгновение назад. Это злило.

Эллемья не просто открыла новую технику управления энергией с помощью гипноза, она стала магистром в этой сфере. А за то, что ей удалось создать мороков – блудов и сирен, гипноз у которых был в крови и не распознавался третьим глазом – Лани готова была придушить ее. Элли отбрехивалась заверениями, что мороки всего лишь неудавшиеся эксперименты, но Лани-то знала, что на самом деле произошло. Эта рыжая гадина создала себе армию!

Синья мазнул по ней равнодушным взглядом, возвращаясь к своим записям. В глазах Элли на миг проскользнули жгучая обида и боль, но лишь на миг. Лани не смогла сдержать злорадной усмешки. Кравани оказался прав. Синьягил остыл к своей спутнице поразительно быстро. Как раз, когда та полюбила его до беспамятства. Элли заметила эту тень злорадства в глазах Лани, сложила руки на груди и ядовито процедила:

– Ты доигралась, наша звездочка.

– О чем это ты? – Лани вскинула черную бровь.

– Я предупреждала тебя, что сделаю, если ты не прекратишь эти издевательства над энергетическим фоном.

В груди Лани что-то оборвалось. Эллемья так и не избавилась от привычки ябедничать учителю. Но Кравани не должен видеть Октарон, он не поймет!

– Ты не посмеешь, – взбешенно прошипела она, стискивая кулаки.

– Уже посмела, – оскалилась рыжая и посторонилась, пропуская в лабораторию их учителя.

Сердце Лани на миг замерло и понеслось вскачь с какими-то перебоями.

– Что же ты наделала, звездочка, – холодные карие глаза воззрились на нее с разочарованием выворачивающим душу наизнанку.

Лани почувствовала, как против воли на глазах вскипают злые слезы. Как в детстве, когда любимый учитель похвалил за домашнее задание всех, кроме нее.

– Я все исправлю, – горячо воскликнула она. – Это всего лишь небольшой побочный эффект!

Ее опыты по переселению части духовной энергии в предметы, а также ее души в чужое тело негативно отражались на состоянии магического поля, в отличие от экспериментов Синьи и Элли. Она знала, что магистр ее за это не простит. Поэтому, желая оградить его от лишних волнений, она даже запретила пустотникам вход в Октарон. Но эта подколодная рыжая змея пустила все ее старания прахом! Кравани с горечью воззрился на алеющее небо за оконным проемом.

– Надо уходить.

Этот старческий, надтреснутый голос болью полоснул по сердцу Лани. Он не понимает.

Они шли подземельями. Лани несколько раз пыталась заговорить с ним, объяснить, что наука всегда требует жертв, но Кравани упорно делал вид, что ее не существует. Это тоже было больно.

Они выбрались у западных стен, когда первая молния ударила в шпиль обители знаний, раскалывая здание. Послышались отдаленные крики. Лани поняла, что не может различить людей, мороков и химер. Перед лицом смерти кричат все одинаково.

До безопасной Пустыни они добрались на птерах. Здесь было целое магическое поле, алела лишь кромка горизонта, шуршали черные пески и было тихо. Пока тихо. Лани спрыгнула с гигантской птицы и нервно расправила полы белой мантии, скрепленной на плечах золотыми бляхами. Она ощущала себя побитым шакаленком, и это приводило ее в бешенство.

А еще отчего-то интуиция кричала, что сейчас она находится в опасности едва ли не большей, чем в Октароне. Ауры коснулась вымораживающая вьюга знакомой пустоты. Она драконом, укушенным за хвост, отпрыгнула в сторону, разворачиваясь к пустотнику. Кравани в бессильном отчаянии сжимал кулаки, глядя на восток.

– Это моя вина, – тихо пробормотал он.

Пустота внутри него, бездонная, которую Лани подарила ему с помощью ритуала, стала медленно растекаться вокруг. Он обернулся, посмотрев ей в глаза мученическим, больным взором.

– Это моя вина, звездочка, что я поверил в тебя!

– Почему ты вечно обвиняешь во всем меня? – не выдержала она, чувствуя, как к горлу подступают рыдания. – Почему не этого извращенца? Почему не эту скользкую гадину? Ведь чудовищ создали они, а не я!

Синья оступился и неверующе воззрился на нее полубезумными глазами с тончайшей щелью зрачка.

– Мои дети чудовища?

– Чудовище здесь только ты! – Элли ткнула пальцем в Лани, вспыхнув до корней волос.

Магистр махнул рукой, приказывая им замолчать. Вновь устремил взор на расползающуюся по небосводу красноту и ответил:

– Синья создал существ, аккумулирующих магию, способных восстанавливать магическое поле. Элли создала людей, магия у которых в крови, которым не нужны техники, чтобы ей пользоваться. Если кто-то выглядит иначе или обладает необычными умениями, это не значит, что он чудовище. А что сделала ты? Изжила октаронцев, искорежив им резервы? Поиздевалась над магическим полем?

Больно, как же больно. Как же он не понимает, что все, что она делает, она делает ради него. Она просто хочет