Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

преступные группировки. Но, осуществляя защиту и проявляя агрессию, они, в отличие от других банд, обладали невиданной прежде силой мирового сотрудничества. Слияние объединений, состоящих из технических специалистов, и стало прообразом нового мира.

Всеобщая деморализация жизни на море, благодаря сохранившимся остаткам военно-морской мощи, распространялась гораздо медленнее, чем беспорядок на суше. После серии морских мятежей в конце последней европейской войны возобновилась древняя пиратская практика. Тем не менее, даже одинокий непокорный корабль имел достаточно возможностей, чтобы эффективно отбиваться от нападения. В тридцатые годы нападавшим даже после удачных рейдов не удавалось далеко уйти вместе с награбленной добычей. В 1933 году китайский флот распался на группы искателей приключений. Новоявленные пираты прямо по радио предлагали свои услуги тем правительствам, которые ранее поделили между собой их страну. Но эти бродячие корабли, хоть и с оружием на борту, причинили мало вреда, прежде чем их купили, захватили или потопили японцы.

В 1939 году в открытом море пираты захватили канадский прогулочный лайнер «Король Атлантики» вместе с пассажирами и стали требовать выкуп. Негодяи обещали всех убить в случае, если требования не будут выполнены. На перехват совместно выдвинулись американские морские и военно-воздушные силы. Операция по обезвреживанию морских террористов прошла успешно, несмотря на то, что морякам и пилотам подолгу задерживали зарплату. Бандиты дрогнули и позорно сдались.

Никогда пираты не захватывали судно водоизмещением более 9000 тонн. Относительное поддержание порядка на морских коммуникациях обуславливалось особыми условиями, например, недавним открытием радиосвязи. Тем не менее, в сороковых годах судостроение практически полностью прекратилось. Соответственно сильно сократилось и мировое судоходство.

До окончания третьего Европейского конфликта новые виды преступной деятельности не появлялись в воздухе. Данное поле человеческой деятельности было относительно легко контролировать. Какое-то время самолет являлся самым безопасным и быстрым средством передвижения. В течение нескольких лет после почти полного прекращения обычных наземных путешествий редкий летчик все еще летал по небу над пропитанным опасностями городом, пустынной дорогой, разрушенными загородными домами и заброшенными сельхозугодьями, напоминая о прежних дисциплинах и обещаниях упорядочить будущее.

Было слишком мало самолетов, мало кораблей. Общий упадок предприимчивости почти не менялся. Небо и море оставались практически вне зоны действия социальных бедствий вплоть до середины века. Отсутствовала потребность в аэродромах, ремонте и заправке топливом. В результате почти не осталось авиаторов. Небо долго не тревожили, но потом его рассек меч нового порядка.

Глава 4

Изменения в военной практике после Мировой войны

Наука и практика ведения войны в Эпоху разочарования, не имея соответствующих направляющих и контролирующих сил, развивались нелепо и ужасно.

В 1914 году, в начале Мировой войны, военная наука представляла собой претенциозный клубок отсталых от реальности знаний. Военные ведомства, как мы уже говорили, позволили военной промышленности создавать оружие и боеприпасы в огромном количестве, но не произвели никаких ментальных перемен, чтобы общество соответствовало изменившимся масштабам. Все командующие сухопутными войсками, за редким исключением, неуклюже сражались в традициях боевых действий образца XIX века. Тактическая мысль не могла выйти за пределы таких стандартных понятий, как фронтальная атака, фланговый обход или прорыв. Все это, разумеется, приводило к чудовищным потерям. Адмиралтейства, возможно, предупрежденные инженерами, проявили больше осмотрительности и по большей части скрыли свои флоты в сильно укрепленных гаванях. Крупным эскадрам позволили появиться лишь однажды. Итоги битвы оказались настолько спорными, что точка в этой дискуссии не поставлена до сих пор. Подводная лодка, минное поле, самолет, примитивный «танк», организованная пропаганда, направленная на ослабление боевого духа, газовые атаки и замена многих старших командиров – все это, конечно же, внесло ощутимые изменения в наземные бои, но едва ли не до самого последнего дня, когда общий упадок привел к перемирию, профессиональные солдаты цеплялись за идею, что с методами их древней и почетной профессии не произошло ничего фундаментального.

Все изменилось после Версальского мира. Дух беспокойства проникал как в военные ведомства, так и в министерства иностранных дел. Наконец, пришло осознание грядущих великих перемен, потому что они слишком запоздали на фоне огромного количества накопившихся и нерешенных трудностей. Молодые генералы не могли выбросить из головы воспоминания о воздушных и газовых атаках, действиях танков и, прежде всего, о не по-джентльменски грубых высказываниях временных офицеров, обладавших практическими навыками и невоенными умственными привычками. Молодежь со временем постарела и заняла руководящие должности. Придя к власти, эти люди не уставали повторять: «Мы должны шагать в ногу со временем».

На смену консерватизму старшего поколения пришли инновации. Повсюду военные ведомства изобиловали новыми концепциями странных изобретений и тайных систематических исследований. Часто туманные и путаные сообщения шпионов и разного рода осведомителей тщательно поддерживались заинтересованными торговцами оружием. Это, в свою очередь, стимулировало неуемную тягу к изобретательству.

Старая война погибала в нескончаемых траншейных линиях. «Война за прекращение войны» душила прежние представления. На смену умирающей концепции должна была прийти новая война, и как можно скорее. Этого требовали министерства иностранных дел, потому что по-другому не умели. Война была необходима для поддержания суверенитета. Традиционное государство представляло собой организацию, направленную против иностранцев, и опиралось на высшую воинственную санкцию. Любой другой путь позволял усомниться в необходимости существования многочисленных правительств. Тридцатые и сороковые годы ХХ века изобиловали скрытыми и гротескно отвратительными исследованиями в области разработки методов Новой войны. Единственной альтернативой дальнейшему развязыванию войн мог стать отказ от государственного суверенитета, но человеческие умы оказались к этому совершенно не готовы.

Изменения в методах ведения войны между 1900 и 1950 годами можно сравнить разве что только с введением огнестрельного оружия между XII и XVI веками. Всегда главным конфликтом являлась «битва», то есть прямое столкновение пеших и конных воинов. Традиционным костяком армии была пехота (правда, гунны и монголы играли по своим правилам), кавалерия выполняла второстепенную функцию. Артиллерия же только «подготавливала» атаку. Рамзес, Александр, Цезарь и Наполеон выстраивали битву по схожим алгоритмам. Славные победы в войнах романтических веков достигались одинаковыми методами. Мощный центральный удар – пиками, мечами, штыками, булавами. Схватка продолжалась обычно не более нескольких часов и заканчивалась бегством одной из сторон. Кавалерия устремлялась в погоню и учиняла резню. Нередко, правда, эта «открытая война» чередовалась с длительными осадами, когда обороняющихся брали измором. Тогда свою роль начинали играть голод, эпидемии и разлагающаяся дисциплина. Гражданские лица подвергались изнасилованиям, грабежам, опустошениям с целью уничтожить припасы. Горожанина или крестьянина принуждали к тем или иным работам или пытались выявить среди них шпиона. Тем не менее, массовые опустошения случались не так часто. Так, например, монголы прекратили орошение Месопотамии, а Вильгельм во время завоевания Англии разорил Нортумбрию. Но эти меры являлись не столько военными, сколько политическими. Война должна была продолжаться несколько десятилетий, чтобы привести к такому разорению, как в Малой Азии во время затяжного конфликта между Византией и Персией. Исламские вторжения сопровождались дискриминационным налогообложением. Дальние походы римских, гуннских и монгольских армий широко распространили ранее локализованные заразные болезни. Между тем влияние старой войны на человеческую судьбу чрезвычайно преувеличивали националистические историки прежнего режима. Миграция имела куда большее значение, чем боевые действия. Крестьянская жизнь неизменно оставалась тяжелой и убогой с той поры, когда появилось сельское хозяйство. «Решающие мировые битвы» и «драмы империй» будоражили фантазию педантов и затуманивали головы обычных людей, а крестьянский образ жизни уступал место нормальным и упорядоченным бытовым условиям.

Но с Наполеоновскими войнами нормальная жизнь изменилась. В ее структуру стал вторгаться солдат, чего раньше он никогда не делал. На военную службу стали призывать большое количество людей и одновременно беспрецедентно повысили денежные сборы. Это не могло не нарушить экономические процессы. Власть хотела поднять промышленное производство. И та же власть хотела с помощью журналистики манипулировать массами как на поле боя, так и в обычной жизни. Война, которая у наших предков больше напоминала поверхностное вспахивание, теперь, подобно ковшу экскаватора, уходила все глубже и глубже, начиная отклонять подземные источники и провоцировать обширные оползни.

Генералы времен Мировой войны