Смерть во имя истины - Анна Велес

Он злился, ибо понимал, что на самом деле выбора у него нет, и никогда не было. Все, что ему остается — прочитать рукописи Айры и вскрыть вены. Он не смог бы спокойно подняться по ступеням из зала, выйти на свет и … Он хотел верить, хотел жить, но тайна предков отняла у него и то и другое. В душе, он восхищался Магом, его замыслом, его верой, толкнувшей Главу на столь рискованный и жестокий план. Но он и ненавидел Мага, так как он отнял все это у Саймея. Конечно, можно было бы свернуть с пути. Можно было бы все же пойти в Верхний город, забрать Эстер, Арама и Матеуса, сесть на первый же корабль, уходящий в Визас… Феликс поймет, даже простит. Но Саймей знал, что он не вынесет сочувствия и разочарования в глазах кузена. Он не вынесет слез отца, который будет обнимать его и благодарить за … трусость. Он знал, что не сможет придать себя.

Он мог выбрать и иной путь. Прочесть то, о чем Саймей и так уже догадался. Получить так важные для него доказательства своих догадок, а потом вернуться к Лукрецию. Он мог бы стать одним из вечных воином Маитана, которому он уже привык возносить молитвы. Он был бы прав, он восстановил бы справедливость… для себя. Но он слишком привык думать не только о собственной персоне. И как стал бы он жить, зная… о лжи, которая оказалась скрыта в самых святых местах, в домах Истины, в душах тех, кто даже не подозревает о том, кому они молятся и поверяют свои горести и радости.

Была еще возможность выйти из храма Непобежденного и объявить его власть повсеместной и истинной… Разбив жизни, ввергнув в войну огромную империю, в войну, где против него могут встать все те, кого он любил, кем дорожил. Нет. Не было у Посланника выбора.

Когда время перетекло за вечернюю службу, когда Храмы извергли из своих пределов толпы верующих, Саймей отправился на площадь, где они с мальчиками покупали Шалемскую курицу, зажаренную на открытом огне. Он накупил снеди у уличных торговцев, взял пару больших кувшинов молодого светлого вина. Потом он подозвал воинов и, как того требовала традиция, разделил хлеб, обнеся каждого из них, так же разлил по пиалам вино.

Наемники были людьми простыми, и почувствовав, его странное настроение, стали развлекать его за трапезой легкими разговорами и рассказами о своих странствиях с караванами. Они смотрели на него доброжелательно и как-то по-товарищески, будто по-своему старались подготовить его к тому, что ждало впереди.

Когда начало темнеть, они тронулись в путь. Саймей вдруг почувствовал себя счастливым. Они шагали все вместе, как-то сблизившись, проникнувшись общим духом. Воины обменивались грубоватыми шутками, иногда смеялись громко и заливисто. И все это снимало груз с его души. Он был не один. И это делало его счастливым.

Посланник простился с ними на краю дороги, как и было оговорено. Они хлопали его по спине, жали руки. Он улыбался и желал им удачи. Старший из наемников, протянул ему короткий клинок с широким лезвием, какие были приняты у ремов. Саймей поколебался, но все же принял подарок, хотя понимал, что это оружие ничем ему не поможет. Но это был знак их внезапной и скоротечной дружбы, так необходимой ему сейчас.

Наконец, он махнул им рукой последний раз и свернул к воротам. С большим трудом уговорив себя не оглядываться, хотя знал, что они так и стоят на краю дороги, провожая его взглядом. Подходя к вратам, Саймей спрятал клинок в складках талифа, уверенно и чуть надменно улыбнулся послушнику, который встретил его во дворе, и пошел быстрым шагом в сторону своих покоев. Посланник знал, что всего через несколько минут кто-то из старейшин уже будет извещен о его прибытии. Времени практически не оставалось. Он взлетел по ступеням, открыл дверь в покои. Прошел решительно к светильникам и стал зажигать их, один за другим. Когда же комнату озарил яркий и веселый свет, он задернул оконный полог, осторожно прошел обратно к двери.

Он на всякий случай прислушался и оглянулся несколько раз по сторонам. Пока вокруг никого не было. Теперь Саймей спешил к храму Непобежденного.

Глава десятая. Замысел Мага

Небо стало чернильно-синим, огромным и необыкновенно высоким. Под его шатром земля тоже окрасилась в фиолетовые густые тени. Они ползли по белым надгробьям, создавая ауру таинственности и нереальности. Высокая трава кладбища теперь казалась совсем черной, как и несколько кустов, что скрывали вход в Храм. Внезапно Саймею вспомнились его детские страхи, каких много было сейчас у Арама. Он с улыбкой думал о том, как, затаив дыхание, слушал детские сказки о духах и неупокоенных мертвецах, выползающих вот в такие ночи из своих склепов, взглянуть на луну. Саймей тоже поднял взгляд к небу. Лик ночи, огромный, неровный, скошенный вправо мерцал высоко над его головой, окруженный миллионами крупных равнодушных звезд. Маитане верили, что звезды это глаза их Непобежденного бога, что даже в часы тьмы не оставляет людей без внимания и следит неустанно за соблюдением договора, за тем, как шагают смертные дорогой Света. Саймей поймал себя на глупой мысли, что в этот момент Светлейшему известно, куда он направляется и каковы его цели. Но что за дело древнему богу до грешника, кто стремится к истине и смерти?

Посланник опустил взгляд как раз во время, чтобы увидеть заросшую могилу, о камень которой он чуть не споткнулся. Это был древний саркофаг из серого гранита, каких здесь встречалось очень мало. В стране мрамора этот камень считался редкостью и роскошью. Кого же могли хоронить здесь с почестями? Какой вельможа согласился бы быть упокоенным вдали от Некрополя с его роскошными памятниками и стелами? И тут же сердце Саймея подсказало, чья это могила. Он невольно остановился у саркофага, бережно стер пыль с его крышки и замер пораженный. В лунном свете, на холодной поверхности выступило изображение, вырезанное в камне искусно и тонко. Воин, уверенно натянувший тетиву, на которой красовалась нацеленная вверх огненная стрела. Ключ в руках Саймея. … Посланник вынул из чехла и свой ключ. Еще раз погладил он серый камень, будто приветствуя того, кто давно уже спал под ним мертвым сном, будто отдавая последнюю почесть Магу, и пошел, уже больше не медля, по узкой тропе туда, где за кустами уже виднелись колонны храма.

Пустынный зал освещал лунный свет, падающий неровной лужей на пол