Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

Но Мацеллию не было нужды задавать вопросы. После битвы при горе Гравпий Гай все чаще думал о своем браке с Юлией как о деле решенном. Но теперь, когда такие знакомые холмы Девы воскресили в его душе былые воспоминания, молодой офицер снова засомневался. Сумеет ли он переломить себя, не пойдет ли в последний момент на попятную? И что тогда прикажете делать?

Но за последние несколько месяцев Гай открыл в себе нечто новое: оказывается, он все-таки честолюбив. Агрикола – великий человек, он был прекрасным наместником, но как знать, кого Домициан пришлет ему на смену? А ведь даже Агрикола никогда не сумел бы постичь до конца саму сокровенную суть этой земли. Былая Британия, Британия кельтских племен, мертва. Ее народам придется измениться и стать римлянами, но разве сможет их понять какой-нибудь галл или испанец? Чтобы эта страна превратилась в подлинную жемчужину империи, нужно, чтобы ею управлял кто-то, в ком течет кровь бриттов и римлян. Кто-то вроде него, Гая, – если сейчас правильно рассчитать каждый шаг.

– …пригласить к нам на ужин нескольких старших офицеров, – рассуждал между тем отец. – Если, конечно, ты не слишком устал.

– Ничуть, – улыбнулся Гай. – После каледонских дорог путешествовать по здешним – одно удовольствие.

Мацеллий кивнул. Как огонь распространяет вокруг себя жар, так и он просто-таки лучился отцовской гордостью. Юноша нервно сглотнул, внезапно осознав, что Мацеллий никогда прежде не дарил его одобрением настолько безоговорочным, – и понял, как ему было нужно увидеть эту теплоту в отцовских глазах.

По окончании великих празднеств Верховная жрица обычно проводила некоторое время в уединении, восстанавливая силы после ритуала. Женщины Лесной обители привыкли к этому еще при Лианнон, и никого не удивляло, что после первого появления Эйлан в роли Верховной жрицы ее выздоровление затянулось.

Когда же она снова встала на ноги, все, возможно, были несколько разочарованы тем, что Верховная жрица почти не участвует в жизни обители и везде появляется только под плотным покрывалом, но не видели в этом ничего странного. Большинство обитательниц Вернеметона не знали других Верховных жриц, кроме Лианнон, а она в последние годы редко покидала свои покои, где ей прислуживала Кейлин – либо избранные помощницы. В любом случае новой Прорицательнице требовалось пробыть определенный срок в затворничестве, общаясь с богами.

Обособленная замкнутость новой Верховной жрицы была куда менее интригующим поводом для сплетен, нежели исчезновение Диэды. Кто-то считал, что Диэда уехала по доброй воле, разобидевшись, что не ее выбрали Верховной жрицей. Другие предполагали, что она сбежала к Кинрику: несколько жриц видели молодого бритта, когда он приезжал в Лесную обитель вместе с Бендейгидом.

Но когда какой-то дровосек проболтался, что в лесной хижине живет беременная женщина, разгадка тайны предстала всем с ужасающей очевидностью. Диэда, по всей видимости, носила во чреве дитя; ее отослали из обители пожить в глуши, пока она не разрешится от своего позорного бремени.

Разумеется, об истинном положении дел никто не догадывался – настолько оно было немыслимым. В конце концов, роль Диэды в этом обмане оказалась не такой уж и обременительной, ведь после битвы при горе Гравпий наместник, опасаясь беспорядков, запретил любые публичные сборища. Так далеко на юг доходили лишь слухи о сокрушительном разгроме каледонцев; здешние жители в большинстве своем были куда более озабочены заготовкой припасов на зиму. На Самайн народу пришлось довольствоваться простеньким гаданием на яблоках и орехах и по пламени в очаге – не было ни ярмарки, ни празднества, ни Прорицаний.

Что до Эйлан, она прожила зиму в укромной круглой хижине под сенью леса. Время от времени ее навещала Кейлин; прислуживала молодой женщине старуха, не знавшая ее имени. Эйлан соорудила у очага небольшой алтарь Богине-Матери, и, наблюдая, как живот ее округляется все больше, она то радовалась новой жизни, что зреет в ее лоне, то изнывала от тоски, не зная, суждено ли ей вновь увидеть отца ребенка.

Но, как уж повелось от века, даже самая долгая зима однажды уступает дорогу весне. Хоть порою Эйлан и казалось, что ей суждено до скончания дней своих ходить с животом, близился праздник Бригантии, когда ребенок должен был родиться на свет. За несколько дней до того в дверях появилась Кейлин. Эйлан так обрадовалась своей наставнице, что едва не разрыдалась – в ту пору она смеялась и плакала из-за любого пустяка.

– Я тут с утра свежих овсяных лепешек напекла, – промолвила она. – Садись отобедай со мною… – Эйлан замялась. – Если, конечно, не считаешь, что тебя оскверняет общество клятвопреступницы.

– Скажешь тоже! – рассмеялась Кейлин. – Если бы дороги не занесло снегом, я бы пришла раньше.

– Как дела в Лесной обители? – полюбопытствовала Эйлан. – Как там справляется Диэда на моем месте? Расскажи мне все; я тут умираю со скуки – только и знаю, что расту вширь, как овощ на грядке!

– Ну, вот еще глупости! – улыбнулась Кейлин. – Скорее как фруктовое деревце, которое даст плоды не по осени, а по весне. Что до Вернеметона, Диэда исправно исполняет твои обязанности – хотя, наверное, у тебя получилось бы куда лучше. Обещаю тебе, что буду с тобой во время родов. Пошли мне весточку со старухой, когда подойдет срок.

– А как я узнаю?

Кейлин рассмеялась, но по-доброму.

– Ты же была рядом с сестрой, когда она рожала второго ребенка. Ты запомнила хоть что-нибудь?

– Все, что я помню о той ночи, – это как к нам вломились разбойники и как ты держала в руках огонь, – смиренно отвечала Эйлан.

– Ну, думается, ждать уже недолго, – улыбнулась Кейлин. – Ты, верно, родишь на праздник Богини-Девы – нынче утром тебе сложа руки не сиделось, а такая неугомонность – верный знак того, что ребенку уже не терпится появиться на свет. А я ведь тебе подарок принесла: венок из белых березовых веток, посвященный Матери. Вот, смотри – я повешу его над твоей постелью, чтобы Она послала тебе удачу. – Кейлин встала и вытащила венок из мешка.

– Может показаться, что боги, которым поклоняются мужчины, отвернулись от тебя, но Великая богиня заботится обо всех Своих дочерях, которые готовятся стать матерью, вот как ты сейчас. Я вернусь после праздника. И, право слово, видеть там Диэду на твоем месте – удовольствие небольшое.

– Спасибо на добром слове, – донеслось от порога. Голос звучал певуче и нежно – тем сильнее жалили речи. – Но если я тебе так не нравлюсь в роли Верховной жрицы, не находишь ли ты, что заявлять об этом поздновато?

В дверях стояла фигура в темно-синих одеждах, под плотным покрывалом. Глаза Эйлан расширились, Кейлин