Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

– Зачем ты пришла сюда?

– А почему бы и нет? – отозвалась Диэда. – Разве не великодушно со стороны Верховной жрицы навестить свою падшую родственницу? Все наши дражайшие сестрички не остались в неведении о том, что здесь кто-то живет, и пришли к выводу, что это я. От моего доброго имени незапятнанного лоскутка не останется, когда я «вернусь».

– Ты пришла только для того, чтобы позлорадствовать над моей бедой, Диэда? – дрогнувшим голосом промолвила Эйлан.

– Как ни странно, нет. – Диэда откинула покрывало. – Эйлан, невзирая на все, что произошло между нами, я желаю тебе только добра. Не только ты осталась в одиночестве. Я ничего не слышала о Кинрике с тех пор, как он уехал на север, и он мне даже весточки не прислал. Его заботит только судьба Воронов. Наверное, когда этот обман закончится, мне стоит поехать на север, а не на Эриу, и стать одной из женщин-воительниц, которые служат богине битв.

– Чушь! – резко бросила Кейлин. – Воительница из тебя выйдет никудышная, а вот бардовского таланта тебе не занимать.

Диэда беспомощно пожала плечами.

– Может, и так, но нужно же мне как-то искупить свою вину за содействие вероломным замыслам Арданоса.

– Значит, ты называешь это вероломством? – отозвалась Эйлан. – Я считаю иначе. У меня было время подумать, пока я живу здесь, и кажется мне, сама Владычица назначила Своей Жрице такую участь, чтобы заставить меня понять: все дети этой земли нуждаются в защите. Когда я вернусь, я стану радеть о мире, а не о войне.

Диэда поглядела на Эйлан сверху вниз. И медленно проговорила:

– Мне никогда не хотелось родить ребенка – ни от Кинрика, ни от кого-то другого. И однако ж, сдается мне, если бы я носила под сердцем дитя Кинрика, я бы чувствовала то же, что и ты. – Диэда раздраженно смахнула непрошеные слезы. – Мне пора возвращаться, пока досужие языки не наплели невесть чего. Я пришла просто пожелать тебе удачи, но похоже, даже здесь Кейлин меня опередила.

Диэда отвернулась, снова опустила на лицо покрывало и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью.

Каждый день темнело все позже. Кора обрела теплый, красноватый оттенок – в ветвях и стволах началось движение соков; лебеди на болотах затеяли брачные игры. И хотя на землю все еще обрушивались порою зимние бури, в воздухе явственно ощущалось дыхание весны. Земледельцы сняли со стропил плужные лемехи, рыбаки принялись конопатить лодки, а пастухи все ночи напролет бодрствовали на холодных склонах холмов: в эту пору ягнились овцы.

Гай выезжал из крепости, прислушиваясь к звукам пробуждающейся повсюду вокруг новой жизни, и считал дни. Они с Эйлан были вместе на Белтайн; с тех пор миновало девять лун. Ей, верно, уже скоро рожать. А ведь случается, что женщины умирают в родах. Молодой римлянин смотрел, как через все небо тянутся стаи перелетных водяных птиц, и знал: женится он на Юлии или нет, но он непременно должен увидеться с Эйлан еще хоть раз.

Чем выше он поднимется среди римлян, тем больше сможет сделать для Эйлан и их ребенка. А если родится сын, с вероятностью, Эйлан позволит ему воспитывать мальчика. Не сможет же она держать его в Лесной обители! В конце концов, ведь родичи его собственной матери охотно отдали маленького Гая отцу и больше его судьбой не интересовались.

Гай поворачивал коня обратно в крепость, а в голове у него по-прежнему крутились одни и те же мысли. Непросто ему будет объяснить Эйлан, что им никак нельзя пожениться – во всяком случае, пока. Если Юлия не подарит ему сына – что ж, иногда ему казалось, что в мире римлян разведенных пар больше, чем женатых. Когда он обеспечит себе достаточно прочное положение, возможно, им с Эйлан и удастся наконец вступить в брак; по крайней мере, он сумеет помочь их с Эйлан ребенку продвинуться в жизни. Поверит ли она ему? Простит ли его? Гай закусил губу, размышляя, что ей сказать.

Но обычно сердце его начинало неистово биться при одной мысли о том, что он снова увидит Эйлан, пусть даже издалека – просто чтобы узнать, что у нее все благополучно.

Разумеется, молодой римлянин по-прежнему не представлял, как именно ему удастся встретиться с Эйлан. В конце концов Гай понял, что придется ему положиться на помощь богов.

Легат, командовавший II Вспомогательным легионом, вышел в отставку прошлой зимой, и как раз сейчас прибыл его преемник. Гай знал, что у отца дел невпроворот – он помогает новому командующему освоиться в лагере. Когда юноша объявил, что уезжает на несколько дней поохотиться, Мацеллий едва выкроил минуту попрощаться с сыном.

И вот настал праздник в честь бриттской богини Бригантии, знаменующий конец зимы. В этот самый день Гай снова проезжал мимо Девичьего холма – как раз когда молодежь, вырядившись в костюмы из соломы, носила изображение Богини от дома к дому, чтобы Она благословила хозяев в обмен на пирожки и эль. Гай слыхал, что во время торжеств жрица, именуемая Гласом Богини, выходит к народу возвестить о наступлении весны. В лесу за деревней Гай переоделся в бриттское платье, предусмотрительно захваченное с собою. И стал ждать появления жриц вместе с прочими. Толпа росла на глазах. Из обрывков разговоров, доносившихся со всех сторон, молодой римлянин узнал, что в этом году людей на праздник собралось куда больше обычного.

– Старая жрица померла прошлой осенью, – рассказала ему одна из женщин. – Говорят, новая-то совсем молода и такая красавица!

– А кто она такая? – спросил Гай. Сердце его гулко заколотилось в груди.

– Да говорят, внучка архидруида; ходят слухи, что выбрали ее совсем не случайно. Но я тебе так скажу: для древних обычаев потребна древняя кровь, и кто лучше справится с таким делом, чем та, чьи праотцы и праматери служили богам до нее?

«Эйлан!» – подумал он. Но как такое может быть? Она потеряла ребенка? А если она и впрямь стала Верховной жрицей, как же ему теперь удастся с нею увидеться? С плохо скрываемым нетерпением Гай ждал наступления темноты. Но вот все смолкли, деревянные ворота Лесной обители распахнулись – и процессия дев в белых одеяниях медленно двинулась к холму по дороге, обсаженной дубами. Во главе процессии шествовала хрупкая женщина в алом плаще, наброшенном поверх белого платья. Под тонким покрывалом поблескивало золото волос. Она шла, коронованная светом, под перезвон арф. «Эйлан… – взывало сердце Гая. – Эйлан, ты чувствуешь, что я здесь, рядом?..»

– Из зимней мглы явилась я… – промолвила она, и слова ее звучали чарующей музыкой. Да,