Пересмешник на рассвете. Книга 1 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

– Я не хочу играть по их правилам, – всхлипывает Клара, прижимаясь к нему так крепко, как только может. Будто он может ее защитить. Флип неловко обнимает ее за плечи. Так они и лежат, на продуваемой всеми ветрами крыше, непонятно где и непонятно когда продрогшие и потерянные.

– Должен быть другой выход, – шмыгает носом Клара. – Должен быть, я знаю. Надо только его увидеть.

Снизу доносится яростный рев Бальяско. Великан понял, что его обвели вокруг пальца, а он этого ой как не любит. Его свиньи с утроенной яростью начинают бросаться на стены дома. Флип не видит, что происходит внизу, но его пугает доносящееся оттуда влажное чавканье.

– Вот гадство, – доносится голосок Клякса, зажатого между Флипом и Кларой. – Лучше бы вы трахались. Это хотя бы было бы забавно.

Они не обращают на него никакого внимания.

– Птица, – говорит Флип.

Он смотрит на небо, усеянное блуждающей россыпью звезд, и видит ширококрылую тень, движущуюся в их сторону.

– Птица? – переспрашивает Клара. – Здесь нет птиц.

В тот же момент она и сама замечает крылатую тень. Клара вскакивает и замирает, приставив ко лбу сложенные домиком ладони.

– Это птица? Это самолет!

И самолет появляется рядом, выныривая из темноты неба, словно рыба из черных глубин. Ярко-красный биплан, блестящий и гладкий, как леденец. Самолет останавливается в воздухе на уровне крыши, будто на самом деле это аэростат, хотя и аэростату такое не по силам. В кабине пилота видна какая-то возня.

– Тише, тише…

– Кажется, мы успели вовремя…

– Он чуть все не испортил!

Из кабины выглядывает мохнатая мышиная мордочка с розовым носом и дрожащими усами. На голове у мыши солдатская каска. Однако не успевает Флип удивиться, как мышь исчезает, а на ее месте возникает мальчишеская физиономия Этьена Арти.

– Этьен? – Флип смотрит на друга, взъерошенного и в дурацкой пижаме, и не знает, что сказать. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Настоятельно советую вам поторопиться, – говорит Этьен. – Тут все рушится!

– Что значит «рушится»? – хмурится Клара.

Ответ приходит незамедлительно. Кривой дом на противоположной стороне улицы съеживается, сжимается внутрь самого себя. Словно дом на самом деле сделан из картона, а кто-то взял и скомкал его огромной рукой. Та же участь постигает следующий дом и следующий – они исчезают один за другим.

– Быстрее! – машет руками Этьен.

Флип оборачивается к Кларе.

– Это выход?

– Возможно, – кивает она. – И как всегда – в последнюю минуту.

Внизу беснуется серый великан. Он уже понял, что добыча того и гляди от него ускользнет. Бальяско прыгает на стену и ползет быстро, как паук, цепляясь за оконные проемы и щели в кирпичной кладке. Рот его перекошен, из дыры в боку вываливается солома.

– Давай же! – Этьен протягивает руку.

Клара подталкивает Флипа, и он идет по широкому крылу биплана, пока не оказывается напротив кабины. Мыши тут же хватают его цепкими лапками и затягивают внутрь. Сжимают так, что он не может ни вдохнуть, ни пошевелиться.

– Молодец, дружище! – Этьен хлопает его по плечу. – Поехали!

Самолет срывается с места.

– Клара!!! – что есть мочи вопит Флип. Он дергается, пытается вырваться из тесной кабины, но мыши держат его крепко.

Голова Бальяско поднимается над краем крыши. Великан вытягивает шею, словно разминая кости. С уголка рта по подбородку ползет струйка слюны; лысина блестит, точно вымазанная слизью. Он смотрит на девушку – голодный, похотливый взгляд – и облизывается. Свиньи внизу визжат.

– Клара!!! – Крик рвет легкие. Ужас заполняет Флипа, словно он тонет в черной трясине.

– Тише, тише… – шепчет ему на ухо одна из мышей. – Вот сейчас…

Клара пятится, пятится от Бальяско. И неожиданно останавливается. Встряхивает челкой и улыбается, словно вдруг поняла что-то очень важное. Бальяско скребет костлявыми пальцами по черепице, оставляя глубокие царапины. Одна из мышей принимается барабанить по каске другой – быстрый, нарастающий ритм.

Клара срывается с места, бежит навстречу Бальяско. У Флипа замирает сердце. Великан широко разевает пасть, будто намеревается проглотить ее целиком. Но в двух шагах от него девушка прыгает – вперед и вверх. Ласточкой взмывает в небо, высоко подняв руки. Биплан оказывается прямо над ней – в нужное время, в нужном месте. Клара повисает на опоре шасси, болтая ногами. Самолет делает круг над домом, набирая высоту. Мыши радостно верещат.

– Мы знали, что она так сделает!

– Но не знали, что так красиво!

Бальяско визжит от злости. И в то же мгновение невидимая рука сминает и его, и дом, и свиней внизу в странный бесформенный ком.

– Ну вот, – тянет одна из мышей. – Испортил весь номер с животными…

Флип все еще дергается, пытается вырваться.

– Клара! Она упадет… Она может упасть!

Он замолкает, понимая, что это неправда. Не может.

– Она? – говорит одна из мышей. – Ты что? Она же звезда Представления!

– Точно! – радостно говорит Этьен. – Настоящая звезда!

Флип поворачивается к другу.

– Откуда ты здесь взялся?

– Ну, – пожимает плечами Этьен, – так уж вышло.

– Вот так все и вышло, – вздохнула Клара, заканчивая историю.

– Ясно, – кивнул Флип, не зная, что еще он может сказать. Он уставился в пустой стакан, словно пытался разглядеть что-то важное на дне, среди хлопьев пивной пены.

Они все еще сидели в подвале «Свиной головы», хотя час был поздний и давно пора было отсюда выбираться. Они и так уже обрекли себя на ночную прогулку по Мон-Флер – деяние, сопоставимое с путешествием сквозь дремучие джунгли, кишащие тиграми и ядовитыми змеями. Но Флип и Клара оттягивали этот момент, прячась за разговорами.

Флипа немного развезло от выпитого пива, духоты подвала, а голос Клары, ее картавый катлинский акцент, действовал на него успокаивающе. Словно она не говорила слова, а мурлыкала их. До какого-то времени это немного раздражало Флипа – казалось, будто Клара издевается над ним, намеренно коверкая произношение, – но когда он привык к ее говору, он ему даже стал нравиться. Он больше слушал не столько то, что она говорит, сколько то, как она говорит. Кажется, в какой-то момент даже слегка задремал, убаюканный переливами голоса, как шелестом волн. К счастью, ненадолго, и девушка ничего не заметила; а если и заметила, то ничего не сказала.

Впрочем, не исключено, что Кларе было совсем не важно, слушает ли он ее или нет. Она бы продолжала говорить, даже если б на месте Флипа сидело пустоголовое соломенное чучело. Слишком долго она держала все в себе, и в какой-то момент предел насыщения был достигнут. Она должна была выговориться, должна была хоть кому-то рассказать свою историю.

А история оказалась самой обыкновенной, разве что слегка приправленной южным колоритом. История маленькой девочки, которая жила счастливой