Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

с грохотом смыкаются в том месте, где мгновение назад была ее голова. Если бы она не успела увернуться, ее бы разрубило напополам. И ее, и Флипа, и она не знает, что из этого хуже.

– Ну вот! – обиженно тянет Варгас. – Куда же ты? Я так долго ждал нашей встречи! Так надеялся на теплые, так сказать, близкие отношения. Нам же есть о чем поговорить, что обсудить, что вспомнить…

Богомол отступает вправо. Ему нужно место для нового броска, и второй раз он не промахнется. Здесь есть лишь одно место, где он не сможет до них дотянуться.

– Бежим! – Клара тянет Флипа за руку, и они бегут, но не прочь от чудища, а ему навстречу. Потому что единственное место, где они могут укрыться, находится аккурат под раздувшимся брюшком. Богомол не змея, он не может извернуться и согнуть свое тело.

– Умно, умно, – говорит Антуан Варгас. – Отчаянный шаг, не лишенный изобретательности. В сообразительности тебе не откажешь. Но что ты скажешь, если я сделаю вот так?

Толстые суставчатые лапы подгибаются, и богомол прыгает далеко вперед и тут же разворачивается в их сторону. Они вновь стоят беззащитные, и от неминуемой смерти их отделяет всего пара шагов гигантского насекомого. Ровно то расстояние, которое он преодолеет быстрее, чем они успеют укрыться, – ни больше ни меньше.

– Понимаете, моя дорогая, – говорит Варгас, – тут, как и в любом деле, важен точный расчет. Математика – царица наук, говорила одна моя добрая знакомая…

Клара напрягается, не спуская глаз с хватательных лап, раскрывшихся для нового броска. Богомол приседает, его ноги подгибаются перед прыжком, и вот сейчас… Но богомол не двигается с места, только раскачивается из стороны в сторону, как маятник.

– Ваша беда, дорогая, заключается в том, что вы совершенно не умеете расставлять приоритеты. Не в состоянии определить, что на самом деле важно, а чем можно пренебречь или пожертвовать. Не спорю, когда-то я и сам был таким же – ошибки молодости. Но чтобы научиться решать уравнения правильно, приходится делать много-много ошибок. Вот, например, сейчас… Как бы я поступил в данной ситуации?

Клара молчит, крепко сжимая ладонь Флипа. А богомол Варгас продолжает раскачиваться и говорить.

– Вы в силу своей неопытности исходите из предпосылки, что в уравнении существует всего две переменные: вы сами и чудовище, которое хочет вас сожрать. Простая логическая задачка: если не А, то Б, как-то так. На самом деле уравнение немного сложнее, поскольку включает в себя еще и третью переменную и возможность выбора.

Ноги богомола поджимаются. Вот сейчас… Чудовище остается на месте.

– Какая же вы несообразительная! – обижается Варгас. – Ну как так можно? Все приходится разжевывать. Ну хорошо, так и быть, объясняю на пальцах – что-то я сегодня падок на дурные шутки… Итак, смотрите. Вас двое, все верно? Если сейчас вы побежите в разные стороны, то у меня появится выбор: либо А, либо Б – я не смогу схватить сразу обоих. Разумеется, моя дорогая, вы не способны угадать, кого именно я схвачу, однако вероятность выживания в данном случае возрастает на пятьдесят процентов. Это, конечно, если не принимать в расчет дополнительные факторы, такие как направление движения, скорость… Так что, моя дорогая, попробуем еще раз?

Хватательные конечности медленно сжимаются и вновь распрямляются. Богомол готовится к броску.

– Ты убил моего отца, – говорит Клара.

– В самом деле? – ухмыляется Варгас. – Ну да, ну да, есть такой эпизод в моей биографии. Не самый примечательный, надо сказать, я убивал и до него, и после. Не могу сказать, чтобы этот случай запал мне в память.

– Ты врешь.

– И такое тоже может быть, – соглашается Варгас. – Как понять, является ли некое утверждение истинным или ложным вне рамок формальной логики? Итак…

– Стреляй уже, наконец, жалкий трус! – выкрикивает Клара.

Она не знает, откуда приходят эти слова, где она слышала их раньше, кто шепнул ей их на ухо, но знает, что слова правильные. С тем же успехом, если бы Варгас был человеком, она могла бы влепить ему пощечину. Крепкую, сильную, звонкую, на которую способна только настоящая катлинка.

Лицо Варгаса вспыхивает, и богомол устремляется вперед. На секунду, на мгновение, на миг раньше, чем это следовало бы сделать. Крючья на лапах вонзаются в мягкий песок, но ни Клары, ни Флипа там уже нет.

– Ах ты мелкая рыжая дрянь! – шипит Варгас. – Думаешь, смогла улизнуть второй раз, сможешь и третий? Тебе от меня не спрятаться и не сбежать! Где ты? Где?

– А ты угадай, – шепчет Клара ему на ухо.

Варгас замирает, а затем медленно разворачивает голову.

– Ты был прав, когда сказал, что мы должны разделиться. Ты только перепутал плоскости.

Некоторое время Варгас смотрит на нее темно-карими, почти черными глазами, а затем его рот кривится в довольной ухмылке.

– Вот же стерва! Но что поделаешь? Геометрия всегда была моей слабостью.

Клара цепляется за шершавую головогрудь. Если бы это был настоящий богомол, ее бы ждали мощные хитиновые челюсти, способные запросто отрезать ей голову. Настоящий богомол сожрал бы ее заживо. Но голова у Варгаса человеческая, самое большее, на что он способен, – корчить рожи или плюнуть ей в лицо. Впрочем, он не делает ни того ни другого.

– И что теперь, моя дорогая? – говорит Варгас. – Какой будет ваш следующий ход?

– Прости, – говорит Клара. – Но мне придется тебя убить.

– Логично, – соглашается Варгас. – Взвешенное и разумное решение, продиктованное сложившимися обстоятельствами.

Слушать его болтовню у Клары нет сил. Она сжимает ладонями его виски. Голова у него обычная, человеческого размера, а вот шея совсем тонкая. Это даже не шея, а что там вместо нее у насекомых…

– Надеюсь, это доставит тебе удовольствие, – усмехается Варгас.

Клара на долю секунды задумывается.

– Нет, – говорит она. – Нисколько.

И отрывает богомолу голову. Варгас не кричит от боли, он даже не морщится. Клара держит его голову за волосы, как святая Аделина держала голову погрязшего в пороках царя барбасков, и чувствует… Проклятье! Ничего она не чувствует. Ни радости, ни разочарования, ни торжества, ни печали. Вообще ничего. Она смотрит в лицо убийцы своего отца и думает лишь о том, что все закончилось.

Варгас смотрит на нее в ответ, бешено вращая глазами. Порочный царь барбасков, лишившись головы, успел произнести три пророчества, и все они сбылись, но Антуан Варгас не спешит воспользоваться представившейся возможностью. Вместо того он ухмыляется, как человек, оценивший хорошую шутку, и говорит:

– Как цинично! Мы ведь даже не переспали, а все равно я остался без головы! Должны же быть хоть какие-то правила?

– Здесь? –