Одержимый - Ли Бардуго

трубку. Ее охватили страх и чувство незащищенности, как будто за любым углом могла скрываться не-Хелли. Или Итан. Или Лайнус Рейтер. «Демонами движет не ум, а коварство», – однажды сказала ей Доуз, и Алекс невольно задумалась, сколько людей говорили то же самое о ней.

– Ладно, что бы я сделала? – пробормотала она себе под нос, спеша в сторону Чепел-стрит; в холодном воздухе дыхание вырвалось изо рта белым облачком пара.

Отступила бы в сторону и стала наблюдать, искать возможности и средства, чтобы обратить ситуацию в свою пользу.

Если с Ансельмом что-то случилось… что ж, одной проблемой меньше. Впрочем, сейчас, после смерти двух преподавателей, в «Лете» вряд ли закроют глаза на его исчезновение. Алекс застыла перед художественной галереей университета. Марджори Стивен. Декан Бикман. Мог ли Ансельм стать следующей жертвой? Нет, если Тернер взял под стражу верного подозреваемого. Да и зачем сыну Эда Лэмбтона преследовать того, кто уже практически не связан с университетом? Разве что они с самого начала двинулись не в том направлении.

Спустя несколько минут подъехал Тернер, и Алекс скользнула на пассажирское сиденье «Доджа», радуясь, что наконец оказалась в тепле.

– Господи, – пробормотала она. – Ты вообще спал?

Стиснув челюсти, Тернер покачал головой. Выглядел он неважно. Несмотря на элегантную одежду – темно-синий шерстяной костюм в тонкую полоску, грифельного цвета галстук и пальто от Burberry, аккуратно лежащее на заднем сиденье, – под глазами залегли темные круги, а кожа приобрела пепельный оттенок. Еще несколько ночей игры в салочки с личными демонами, и от его привлекательности вполне может ничего не остаться.

– Что он сделал на этот раз? – поинтересовалась Алекс.

– Сменил облик, – ответил Тернер, вливаясь в общий поток машин. – Решил, что будет мило подождать меня на парковке, притворившись моим дедушкой.

– Плохо?

Тернер коротко кивнул.

– На миг я подумал… не знаю.

– Ты поверил, что это он.

– Мертвые мертвы, верно? Но он… Оно походило на него, говорило, как он. Увидев его, я почувствовал себя счастливым, будто бы случилось чудо.

Подарок. Награда за всю боль. Алекс ощутила то же самое, когда сжимала в объятиях Хелли. А снова потеряв ее, практически сломалась.

Теперь понятно, отчего Тернер выглядел ужасно. Дело не в отсутствии сна. Просто демон им питался.

– Не знаю, сколько я еще выдержу, – признался Тернер.

– Как ты освободился?

– Он сказал, что мы оба в опасности и мне нужно пойти с ним. Я прошагал почти полквартала, когда понял неладное. У дедушки был артрит, каждый шаг причинял ему боль, а это существо легко держалось на ногах и двигалось слишком быстро. Наверное, какой-то частью я все же почувствовал, что это не он, и сказал: «Исцели меня, Господь, и исцелен буду».

– И он вспыхнул ярким пламенем?

Тернер хрипло рассмеялся.

– Нет, лишь мягко улыбнулся, как будто я сказал что-то о погоде. Дедушка любил Священное Писание и повсюду носил с собой карманную Библию, храня ее рядом с сердцем. Если бы я процитировал ему слово Божье, он расплылся бы в широчайшей улыбке, озарившей лицо как солнечный свет.

«Коварство, но не ум».

– А потом все пошло наперекосяк, – продолжил Тернер. – Даже зная, что передо мной не дед, я не хотел призывать против него дуб. Он казался… – Тернер резко замолчал, явно борясь со слезами. Прежде Алекс видела его злым и раздраженным, но таким потерянным и огорченным – никогда. – Он выглядел старым и немощным и смотрел на меня растерянно, с испугом. Он…

– Это был не он, – возразила Алекс. – Эта тварь тобой питалась.

– Знаю, – согласился Тернер, заезжая на парковку, – но…

– От этого не легче.

– Именно. – Он смотрел прямо перед собой, на сетчатый забор и высившееся впереди большое кирпичное здание. – Ты знаешь, что дьявола называют отцом лжи? Думаю, я только сейчас осознал истинный смысл этих слов.

Алекс постаралась не ерзать на сиденье. Всякий раз, как Тернер затрагивал библейские темы, она ощущала неловкость, словно речь шла о некой великой галлюцинации, при упоминании которой ей следовало глубокомысленно кивать и притворяться, что тоже стала свидетелем чудес. С другой стороны, сама Алекс всю жизнь видела то, чего не замечали другие, и, наверное, могла бы отнестись к Тернеру с пониманием.

На миг Алекс охватило непреодолимое желание рассказать детективу об Итане, о его задании, о выполняемой прежде работе, о том, что наркодилер здесь, в Нью-Хейвене. Тернер знал, что значит быть загнанным в угол, понимал, что бывают ситуации, когда любой правильный поступок лишь загоняет глубже в трясину, и приходится поступать неправильно.

Однако Алекс не стала откровенничать.

– Думаю, с Майклом Ансельмом что-то случилось, – проговорила она, выходя из машины.

– Потому что он не явился в Il Bastone?

– Я думала, Ансельм вернулся в Нью-Йорк. Однако только что беседовала с новым Претором, и он ни словом не обмолвился ни о Проходе, ни о нашем изгнании из «Леты».

– Возможно, Ансельм лично хотел пообщаться с руководством.

– Может быть, – согласилась Алекс. – Или с ним что-то произошло до возвращения в город.

Добравшись до входа, Алекс и Тернер через вращающуюся дверь попали в большой безликий вестибюль, ничуть не похожий на больницу. С таким же успехом они могли прийти куда угодно.

Тернер предъявил значок и удостоверение личности на стойке регистрации, потом они направились к лифтам.

– Я думал, демоны привязаны к нам. Зачем им охотиться за Ансельмом? – с беспокойством спросил детектив. Алекс понимала причину его тревоги. Никому не улыбалось, чтобы эти твари преследовали семью и друзей.

– Кто знает, что еще могло вырваться на свободу? Ансельм прервал ритуал. Вдруг его настигла отдача?

– Ты лишь высказываешь догадки, – заметил Тернер. – Или, как говорят в нашей среде, вещаешь из задницы. Наверняка он просто поссорился с женой и не успел нами заняться.

– Ты тоже гадаешь, Тернер. На деле все может быть совсем иначе.

– Ладно, – вздохнул Тернер. – Посмотрим, смогу ли я что-то выяснить, не поднимая шума. Теперь сосредоточься на деле.

«Сосредоточьтесь, мисс Стерн».

Ну уж нет. Белые стены с безобидными картинами, сменяющийся холодной плиткой ковер в приемной казались слишком знакомыми. Именно в подобных местах Алекс научилась лгать и притворяться обычным ребенком, попавшим в плохую компанию. Она рассказывала добрым социальным работникам и пытливым психиатрам, что ей просто нравится выдумывать безумные истории и привлекать к себе внимание.

Впрочем, в ее словах была доля правды. Алекс прекрасно сознавала, что постоянно причиняла матери головную и душевную боль и создавала лишние финансовые траты. Ей ни в коем случае не хотелось огорчать маму. Алекс с радостью завела бы друзей, только не знала как и с трудом скрывала отчаянное желание