Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

и передача была закончена. На три минуты вышли за эфирное время, но на это мне ничего не сказали, дальше уже другая передача пошла. Кстати, диктор сменился, другой начал её вести, а мы обсудили всё, даже эти песни, ранее не прослушанные, но исполненные, оформили, и меня отвезли к общежитию. Ночь темная была, десять вечера, но видно в принципе всё. Только покинул машину, направился ко входу в общежитие, как подошло два сотрудника НКВД в шинелях, капитан, немалая шишка, между прочим, и сержант, то есть, подполковник и лейтенант, и старший сказал:

— Гражданин Караваев, вы арестованы. Пройдёмте с нами к машине. И без глупостей.

Без особого удивления прошёл к «эмке». Та кстати не у входа стояла, за нами незаметно вахтер наблюдал, сканер его показал, а дальше, метрах в пятидесяти. За рулём шофёр, пожилой мужчина в форме бойца НКВД. С пустыми петлицами. На окнах красные шторы. Меня на заднее сиденье, причём оба командира со мной, оставив впереди свободным место пассажира. Стиснули по бокам. Как сели, машина сразу стронулась с места, двигатель работал, и покатили в улицу. А тут вдруг лейтенант попытался нанести удар, локтем в голову, для этого чуть наклонился вперёд, как будто в ногах что-то искал, отвлекал внимание. Очень хорошо поставленный удар. Я та-ак удивился. С моим уровнем рукопашки они против меня что младенцы. Капитан пытался зафиксировать меня, но три удара и три нокаута. Тут пришлось руль хватать, прижимаясь к обочине, и мягко потянуть за ручник, чтобы тормозила не резко. Скорость я уже выбил. Порядок, встали. В хранилище для троих места нет. Так что убрал капитана, и выложил часть боеприпасов, на что хватило убрать и лейтенанта с бойцом. Сменив шинель на другую, простого бойца, но без знаков различия, благо шторки позволяли это делать без внимания прохожих, да и не видно, фонари не горели, после этого покинул машину, мотор продолжал работать, и ушёл во дворы. Меня эта группа заинтересовала, как и тем что катили мы вообще в другую сторону от Лубянки. Два поворота было, где нужно повернуть, а мы прямо. Сканер показал отличный глубокий подвал, спустился, а там замаскированная дверь в катакомбы. Так я туда и ушёл. Водилу и лейтенанта просто шлёпнул, ножом, а вот с капитаном, пробудив, привычно ломая пальцы пока не очнулся, поговорили. Допросил. А это не продолжение истории передачи на Гостелерадио. Они про неё вообще не знали, два часа мёрзли в машине, пока ждали меня у общежития.

Капитан этот работает на Виноградова. Грязную работу выполняет. До меня сбоев не было. Это отец Гены, умнейший человек, уехал, только ругался, а другие обокраденные и заявления в милицию писали. Пару раз такое было, Кацу-Виноградову это не понравилось, и он нашёл себе подручного, беспринципного. И бывшие помощники Каца, врачи, начали пропадать, или получали сроки. Даже расстрельный был. И по тому же пути решили и со мной провести. Аккуратно отделив голову капитана от туловища, оставил тела как есть, они тут долго будут лежать, возможно года, и наверх. А машина стоит, тарахтит, внимания не привлекает, забрав всё своё из салона, протёр отпечатки и отогнал в другое место. Покинуть город не мог, всё блокировано, да и комендантский час стоял, так что просто оставил припаркованной на улице у большого магазина, и ушёл, прикрывая лицо воротником шинели. Сканер показал, как объезжать блокированные улицы, поиски ещё шли. А профессор ждёт результатов, думаю стоит его навестить. Номер телефона квартиры, где тот приживает, мне теперь известен, как и адрес, капитан сдал, без проблем до нужной парадной добрался. Правда, там консьержка, но я подождал всего полчаса, та в туалет заторопилась, и пока её не было, прошёл наверх. Дверь открыл отмычкой, это я умею, и нужный инструмент имелся. Так и прошёл в кабинет, где тот в дорогом халате, с бокалом коньяка, сидел за столом, и изучал какие-то бумаги.

— Не ждал? — от моего голоса тот вздрогнул, и изумлённо вытаращил глаза, а я поднял голову капитана, держа того за волосы, и добавил. — Мы тут поговорили, интересную информацию рассказал твой знакомый капитан… Чёрт.

Ругнуться были причины. Виноградов разрыв сердца словил. Подойдя, тот выронив бокал и откинулся на спинку кресла, и пощупал пульс. Сдох, без всяких сомнений. Впрочем, я не расстроился, оставил голову на столе, та смотрела тому в глаза, и направился к выходу. Своё дело я сделал. У двери пришлось ещё десять минут постоять, пока консьержка не сбегала в квартиру за ужином, успел выскользнуть наружу, прикрыв дверь, чтобы не хлопнула и там дошёл до общежития. Дважды проверяли документы, но они у меня в порядке, разрешение на нахождение в столице имею. А там душ, меня тут никто не ждал и не стерёг, и уже в полпервого ночи спал. Если реакция на передачу будет, то утром узнаю. А и утром за мной никто не приехал, хотя подходили многие, спрашивали, что и как, действительно ли то что было в передаче, так и происходило, я же кивал, но на словах говорил, что не могу про это говорить, подписку о неразглашении взяли. Этим забавлял интересующихся, но отставали. Да, с утра в секретариат госпиталя, а там направили в хирургию. Там заместитель заведующего со мной поговорил, то что Виноградов мёртв похоже ещё не знают. Сам профессор жил с семьёй, но квартира пуста, куда-то отослал, может на дачу. Зимой? Хотя смотря какая дача. Главное один был. В общем, никакого решения о переводе на фронт не было, оформлен, так служи. Так что мы составили расписание дежурств, ночных смен, и подписал нужные бумаги, окончательно входя в коллектив врачей. А вот отмечать первый рабочий день не буду, тут служить желания я не имел. Насильно взяли. Так что пошёл работать, сегодня я один из трёх дежурных хирургов. Познакомились в ординаторской, халат мне выдали, шапочку, всё что полагается. Час у кладовщика пробыл. Ну и дальше работать. Вот тогда любопытные буром и попёрли.

В принципе, день прошёл неплохо, и только вечером, сдав смену, дежурство моё ночное через два дня, я уже направился к общежитию, темно, шесть часов вечера, с восьми до шести смена, рядом остановилась машина. Даже вздрогнул. Нет, это другая, но тоже чёрная «эмка» с красными шторками. Из неё ловко выскользнул молодой сержант госбезопасности, и подойдя, сказал:

— Гражданин Караваев, с вами хотя поговорить. Проедемте со мной.

— Это не арест?

— Пока нет.

— Радует ваше «пока».