Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

Всё же повезло, да и сканер показал, двое кучеров сидели на козлах пролёток, ожидали ночных пассажиров. Дул противный ветер, минус пятнадцать уже точно есть, но мне с климатом нормально. А те в тулупах ёжились. Удача на моей стороне, даже двое ждут, покинув вокзал, дважды документы проверяли, чем я так патрулям понравился? А тут подойдя к возницам, они стояли на виду, рядом друг с другом, и спросил громко, обращаясь к обоим:

— Ну что, дорожные бандиты, у кого есть квартира для съема на пару дней? Коммуналку не предлагать.

Ну а что, прибыть я должен не сегодня, а завтра до часу дня. Пущу это время на отдых, Марту по городу выгуляю, дам ей отдохнуть. Ну и на рынок. Я перед отъездом врачей и медсестёр одарил из своих запасов. Кому сальца духовитого, кому банку тушёнки, всех работников медсанбата не забыл, всех одарил на память добрую. Даже тьфу, интенданта не обошёл, а мы друг друга терпеть не могли, но работали вместе без огрехов. Я ему патефон свой подарил и запас пластинок, чем того шокировал. Я патефон часто использовал в землянках, музыка для раненых играла, что также сказывалось на ходе лечения. Знали, как я им дорожил. Объяснил просто, он доставал то, что нереально достать. Он молодец и подарок такой заслужил. А моя личная неприязнь к нему тут к делу не относиться, и что пружина вот-вот лопнет, не сказал. Так что оставил личный состав медсанбата в хорошем настроении, провожали со слезами на глазах, новый командир похоже даже взревновал. Однако и освободил хранилище на сто двадцать два килограмма, плюс три десятка сверху свободны были, накачались, есть куда покупки убирать. Так что упускать эти сутки я не собирался, и мой вопрос не остался без ответа:

— А чего это мы дорожные бандиты, мил человек?

— Цену ломите?

— Ну…

— Бандиты и есть.

— Не мы такие — жизнь такая, — с философским видом ответил второй. — Есть у меня квартирка на примете, товарищ военный, хорошая. Партработник живёт, сейчас в командировке, жинка там прибирается. Если на двое суток, то можно. Только дорого, мы ж бандиты, нам грабить людей совесть позволяет.

— Хорошо. Вы случим не еврей?

По-моему, возничий обиделся, запыхтел, но я тут же поправился.

— Простите, не правильно сказал. Евреи — это артисты, инженера, врачи, творческие люди, на них равняться нужно. Я имел ввиду их соплеменников — жидов, ростовщиков, мошенников и банкиров. Вы не жид?

Тут он даже заскрипел зубами, и буркнул:

— Нет, русский я.

— Ну может быть и ошибся. Картавите похоже. Едем на квартиру, милок.

С учётом, что «милок» старше меня лет на двадцать пять, выглядело это довольно забавно. Второй возничий закашлялся. Так что сел, верх понят был, внутри сухо, чемодан в ноги, рядом вещмешок, и покатили по адресу. А там недалеко оказалось, четыре этажа, ещё царских времён постройки дом. Отдельная квартира, хорошо оборудована, пусть первый этаж, но явно непростой человек живёт, так что кучер всё показал, что и как работает. Получил оплату, дорого, я мог бы две такие квартиры снять, но где их тут ночью найдёшь? За два дня оплатил. За этот, уже третий час шёл, и за завтра. Достал Марту, кучер уже ушёл, та в душе отмокала, в полноценной ванне, вода тёплая была, я ужин сварганил на плите, тут газовый баллон был, удобно, поели каши с мясной подливой, и вместе спать на большой хозяйской кровати. Будильник у меня был, поставил на одиннадцать часов дня. Сегодня на рынок уже не пойду, а завтра с утра, пополнять запасы, вполне. У меня грибов мало осталось, я на них лютый. Особенно когда с запечённой картошкой, ох хорошо идут. Просунулся вовремя, позавтракал и на улицу, Марта отдыхала в кровати, рискнул и оставил, а путь мой лежал в магазин музыкальных инструментов, где купил гитару и аккордеон. А решил музыку дать народу, в прошлый раз, будучи Макеевым, та не передать как зашла, почему бы и не повторить? Так что уже в два часа дня, проходил в фойе здания Гостелерадио на Тверской. Какие знакомые лица вокруг.

— Значит пишите музыку и песни? Исполняете? — с интересом уточнил редактор.

А что, шинель в гардеробе, был в форме, блеском наград светил, так что встретили меня хорошо.

— Для себя пел, а так перед людьми не выступал, — скромно ответил я.

А что, проверил себя, хороший голос у Гены был, чем-то похож на солиста группы «Ария». И тона высокие брал, получалось. Так что редактор возражать не стал, собрали коллегию, для прослушивания, вот я и стал исполнять, сказал, что многие песни, сделаны по увиденному на поле боя. Мол, выдам пока тридцать, это достаточно. Такие лиц были скептические, тут одну-то родить проблема, а здесь тридцать. Видать разные «таланты» приходили, успели примелькаться. А вот когда стал исполнять, сразу заинтересованными стали, даже взволованными, а я душу вкладывал в исполнение, до слёз доводил. Час заняло, связки не подготовлены, но хрипеть не стал, подлечился по ходу дела целительской опцией. Потому и исполнил все тридцать песен. В общем, брали всё. Категорично и уверенно заверили меня. Дальше написал ноты для каждой песни, сами слова, и всё оформили на меня. Кстати, присутствовал и сотрудник организации, что и занимается авторскими правами. Та уже существовала. Более того, как фронтовику и Герою Советского Союза, пишущему такие замечательные песни, пробили «окно». А они произвели впечатление, за разнообразие, стиль и исполнение, меня называли, не единожды, гением. Выступать буду вечером этого дня, в восемь, не в семь, сделали окно, быстро меняя программу. Ну а меня отвезли на машине на квартиру, адрес я дал. Вынужденно, меня заберут. Машина укатила, а я было двинул к дому, как замер. Сканер работал. В моей квартире Марты нет. Какой-то мужик причиндалы намывает в ванной комнате квартиры, и засада у соседей. Трое сотрудников милиции, как я их определил. Это что такое? Волна злости начала подниматься во мне. Я прошёл в соседний дом, там в подъезде разделся, до исподнего, натянул комбинезон разведчика. Специальную лыжную маску, лицо скрыл, пилотку со звёздочкой, ремни и подсумки, вместо сапог шнурованные армейские ботинки, «ППД» в руках, с виду обычный боец осназа НКВД. Или армейский осназ, такие тоже были, слышал, но в глаза не видел.