Византийско-русский синтез в каменных храмах Киева (конец X – XI в.) - Андрей Павлович Кудин

из самых высоких достижений этого искусства, она прожила долгую жизнь. Ее эволюция сопряжена отнюдь не только с техническими трудностями или отклонениями храмов от канонической системы, как это нередко пытаются представить. Декорация чутко реагировала на общие изменения стиля, часто являясь их проводником, и служила зримым воплощением мировоззрения эпох.

1.4. Этапы развития храмовой архитектуры Византии в IX–XI вв

Развитие храмовой архитектуры Византийской империи периода Македонского ренессанса происходило в два этапа, каждому из которых присущи свои особенности. Постройки IX–X вв. по структуре, стилистике, а также размерам существенно отличаются от сооружений второго этапа – XI в.

Как ни один другой период в истории византийской архитектуры и искусства, средневизантийский этап отмечен широким строительством на периферии – в Греции (Никея, Фессалоники, Афины, Афон, Хиос, Фокида), в Малой Азии (Миры Ликийские), в Болгарии, Македонии и Древней Руси.

Интенсивность такого периферийного архитектурного строительства соответствует новым миссионерским задачам Константинопольской патриархии, возглавляемой святителем Фотием. На Афоне императоры финансируют возведение кафоликонов главных монастырей, на территории Греции – в Хиосе и в Фокиде – это тоже монастырские постройки. Такое внимание, безусловно, отвечает общей аскетической программе византийской культуры конца X–XI в.

В самом Константинополе строительство начинается со времени воцарения императора Василия I Македонянина (867–886). Все постройки, созданные по его заказу, отличались необыкновенной роскошью и особой драгоценностью убранства. В столице (и в несколько меньшей степени в провинциях) в это время получили распространение несколько типов храмов.

Крестово-купольные сооружения различной композиции занимали ведущее место, предпочтение константинопольские зодчие отдавали типу храма на четырех колонках: «у него четыре рукава креста с полуциркульными сводами сходятся к подкупольному пространству, над которым возвышается барабан купола, освещаемый восемью или десятью окнами»[42].

Самым идеальным образцом такого типа постройки считается Северная церковь Богородицы в монастыре Липса (Фенари Иса-Джами) 908 г. Размеры храма не столь велики (длина 21 м). По мнению Н. И. Брунова, здесь «большое значение имеют особенности, обусловленные функциональным назначением данной постройки. В отношении церкви Липса существенным является ее принадлежность монастырю. С этим прежде всего связаны очень небольшие размеры здания»[43].

Но, несмотря на небольшой размер храма, решение интерьера отличается поразительным единством. Это, безусловно, связано с осознанием цельности пространства и точечности опор, что характерно для эпохи. Тем не менее в сравнении с ранними образцами этой типологии (например, с церковью св. Стефана в Триглии) храм в Липсе – более сложная структура. Здесь, согласно Л. А. Якобсону, «мы впервые встречаемся с классической системой членений. Отныне, если мы хотим понять своеобразие любого памятника, мы будем обязаны сравнить его с этой структурой. Основные уровни отмечены резными мраморными карнизами, проходящими через всё здание и все пристройки. Первый проходит в уровне начала арок и сводов над нартексом, капителей центральных колонн и столбиков тройных аркад в рукавах креста и в окне центральной апсиды. Он лимитирует высоту тройных окон боковых апсид. Второй карниз отмечает уровень центральных сводов, третий украшает основание главы. Из соответствующих этому делению трех поясов высоту второго определяет свод нартекса, поэтому малые арки храма и арки декоративных аркад имеют вытянутые очертания. Основные членения интерьера проецируются на фасады, определяя их композицию. Множество больших окон, расположенных со всех сторон и во всех ярусах, заливают храм ровным и обильным светом… Подобное здание стало образцом для всего последующего строительства. Но еще важнее то обстоятельство, что оно завершило архитектурные искания предшествующих столетий. Через многие вариации и соединения был выработан классический тип храма, в главном оставшийся неизменным во все последующие эпохи»[44].

Существенной новацией по сравнению с крестово-купольным храмом типа «вписанного креста», по замечанию А. И. Комеча, «была замена более или менее массивных устоев – опор для арок – круглыми колонками»[45]. Возврат к этой традиционной античной форме – явление глубоко осознанное и принципиальное для эпохи Македонского ренессанса. Колонна становится главным структурным элементом построения композиции. Угловые ячейки раскрываются в основное пространство высокими арками, сливая интерьер храма в единый зал. Хоры в наосе при такой структуре невозможны, потому что они разрушили бы пространственную цельность, во-первых, а во-вторых, перерезали бы круглые колонки. Поэтому хоры уходят из основного пространства и остаются лишь над нартексом и угловыми ячейками.

Открытость угловых ячеек вызвала преобразования в алтарной части, поскольку восточные угловые компартименты храма не могли использоваться в прежнем значении. Восточная часть превосходит своими размерами основное пространство храма – наос. Даже приделы, некогда примыкавшие к восточной зоне, были соединены с ней широкими проходами. Восточная зона, нартекс и угловые части наоса перекрыты не коробовыми, а крещатыми сводами; вдобавок пространства жертвенника и диаконника имеют сложную конфигурацию четырехлистников. Кроме обильного применения хрупких резных мраморных карнизов и беломраморных капителей колонн, в декорации храма большое значение имели поливные керамические плитки. В Богородичной церкви в монастыре Липса использованы металлические связи. Как отмечает Г. С. Колпакова, «это совершенно освобождало архитектуру от загроможденности, ощутимой в ранних четырехколонных постройках, как, например, церковь св. Стефана в Триглии»[46].

Снаружи, несмотря на аскетизм внутреннего убранства, сохранявшийся с ранневизантийского времени, постройка приобрела сложный облик. В хорах над нартексом и в восточных приделах существовали замкнутые молельни, каждая из которых, по-видимому, венчалась куполом (на востоке сохранились даже следы барабанов).

Таким образом, постройка имела пять или, может быть, даже семь куполов. Такой отчетливой наружной прорисовки рукавов центрального креста, как в ранних, простых постройках с пониженными углами, здесь не существовало. Над углами встали купола, выстраивающие внешнюю композицию храма как многоступенчатую, с постепенным движением частей к центральному куполу. Боковые фасады были окружены открытыми портиками, объединенными мраморным резным парапетом. Второму хронологическому этапу в византийском зодчестве предшествует перерыв в строительстве, длившийся вплоть до 1030-х гг. Правление Василия II Болгаробойцы (976–1025) не отмечено значительными постройками, ибо все силы империи в это время сосредоточены на периферии, на ее границах. Возобновление строительства в самом Константинополе совпадает с изменениями архитектурных вкусов: на смену небольшим, изящным постройкам приходят храмы значительного размера с подчеркнутой высотой и структурностью членений, с явной тенденцией к масштабности в соотношениях формы и пространства, к росту значения линейно-ритмических моментов.

Самая ранняя постройка нового архитектурного стиля – церковь Богородицы Перивлепты императора Романа Аргира (1028–1034) – известна лишь по многочисленным восторженным описаниям современников. Для ее строительства, согласно Михаилу Пселлу, «раскапывались целые горы, горнорудное дело ценилось выше самой философии, одни камни обкалывались, другие полировались, третьи покрывались резьбой, а мастера этого дела почитались не меньше Фидия, Полигнота и Зевксида… Двери царской сокровищницы распахнулись настежь, золото потекло рекой». Пселл отмечает