Византийско-русский синтез в каменных храмах Киева (конец X – XI в.) - Андрей Павлович Кудин

«соразмерность стен, окружность колонн, развешанные ткани», он говорит, что император «бредил храмом и готов был им любоваться, не отрывая глаз. Поэтому он придал ему вид царского дворца, установил троны, украсил скипетрами, развесил пурпурные ткани и сам проводил там большую часть года, гордясь и восхищаясь красотой здания»[47]. Огромные размеры этого храма поразили воображение испанца Рюи Гонзалеса Клавихо, посетившего Константинополь после его захвата крестоносцами в 1403 г. К сожалению, письменные источники с трудом позволяют выявить структуру памятника.

Главные тенденции построек нового типа – это большой размер сооружений и создание ритмически сложного пространства, перекрытого единым огромным куполом, обнимающим собою всю зону для молящихся – наос. Самыми совершенными созданиями этого типа стали монастырские постройки за пределами Константинополя, в Греции: кафоликоны монастырей Осиос Лукас в Фокиде, Неа Мони на Хиосе, Дафни в Афинах.

В этих храмах единый объем наоса предшествовал обязательному для того времени трехчастному алтарю, поэтому перед византийскими архитекторами встала особая задача – перенести опору купола на стены. Купол опирается здесь не на отдельно стоящие опоры, так или иначе членящие пространство наоса, а на стены – оболочки, окружающие квадрат наоса. В таком храме отсутствуют нефы, сравнительно мало выявлен пространственный крест, нет иерархического движения различных по конфигурации криволинейных покрытий: сводов, арок, парусов. Переход от круглого барабана к квадрату стен осуществлен через тромпы – вогнутые угловые ниши, напоминающие своими очертаниями конхи. Храмы на тромпах были двух основных видов: простого и сложного, с обходом, окружающим центральное пространство в двух ярусах.

Среди памятников простого типа, без обхода, самый ранний из сохранившихся – храм монастыря Неа Мони на Хиосе (1042–1056).

По плану он близок храмам на четырех колонках, только колонн здесь нет. Несущей конструкцией становится стена, с которой через выступающие лопатки связаны грани октагона. Углы октагона оформлены пучками тонких граненых полуколонок (не сохранились), в капители которых сходятся пяты всех арок верхнего яруса. Стены по-прежнему имеют трехчастное деление по высоте: первый ярус оформлен сплошной аркадой, второй – промежуточный между аркадой и ярусом тромпов, верхний состоит из тромпов различной конфигурации и глубины, а также конх, дающих основание громадному куполу (целиком не сохранился). Главный эффект достигнут благодаря включению тромпов в ритм основных криволинейных очертаний под куполом. Как отмечает Г. С. Колпакова, «замечательно то, что структура храма не перестает восприниматься как двухэтажная»[48].

В основе композиции византийского храма на тромпах нет обилия пластических форм – нависающих, громоздящихся друг над другом, демонстрирующих реальное напряжение опор, реальную тяжесть стен, массивность купола. Все тяжеловесное нивелировано и зрительно сведено к легкому костяку – «интеллектуальному» скелету конструкции. Вдобавок структура нигде не подчеркнута, а «задрапирована» плоской и блестящей мраморной облицовкой. Кажется, легче увидеть в такой архитектуре (при всей разнице образного наполнения) некоторые точки соприкосновения с будущими сквозными готическими конструкциями. Все формы – абсолютно бестелесные, полые, пространство же поражает «скульптурностью» своих очертаний, эффектной зримостью своего движения. Сходные тенденции можно отметить в живописи этого периода: зодчество и искусство изображения идут здесь рука об руку. Дворцовый вкус, отразившийся в постройке Неа Мони, особенно ощутим в облике притворов, примыкающих к храму с западной стороны. Нартекс и экзонартекс, внутри отличающиеся сложной системой перекрытий, увенчанные реберчатыми куполами, снаружи выступают за границы стен полукруглыми экседрами. К простому типу принадлежит и кафоликон монастыря Дафни в Афинах (2-я половина XI в.). Богатая мраморная декорация стен здесь не сохранилась. Поэтому кафоликон Дафни воспринимается проще и монументальнее. Сложности ритма Неа Мони здесь противопоставлена грандиозность пространства и цельность обрамляющих его стен. Единство всей структуры подчеркнуто, как и в церкви Богородицы в Фокиде, общим горизонтальным карнизом на уровне пят тромпов. Устои под тромпами прорезаны гибкими высокими арками, проходящими по всему храму в едином уровне. Столичный вкус к огромности пространства, ритмичности структуры здесь соединяется с греческим чувством крупной, пластически понятой формы.

Типологически более сложен, но художественно не менее совершенен кафоликон монастыря Осиос Лукас в Фокиде. Как отмечает А. Л. Якобсон, это «едва ли не самый сохранный из всех дошедших до наших дней представителей этого типа сооружений. В эстетической выразительности подобной формы нет ничего из того, что мы обычно понимаем под словом “средневековье”»[49].

Его среднее квадратное звено перекрыто 16-метровым (в диаметре) куполом на тромпах, ширина которых здесь уравнена с величиной основных подпружных арок. Восемь громадных арок основания купола мерно обходят своим крупным узором всё пространство наоса, создавая осеняющий его балдахин. Огромный купол властно подчиняет себе все остальные формы. Мощные опоры, поддерживающие купол, обращены к центру острыми гранями, которые зрительно фиксируют границы развития рукавов креста. Обширный алтарь сгруппирован вокруг центральной апсиды, имеющей форму триконха (нечто подобное – в помещениях жертвенника и диаконника храма Богородицы в Липсе). Высота храма, эффектный подъем опор, обилие вертикалей и сложность пространственного устройства кафоликона в Фокиде, по замечанию Г. С. Колпаковой, «как это ни странно, отдаленно напоминают еще одну величественную постройку за пределами Византии – храм Святой Софии в Киеве»[50].

Прихотливый, умножающийся ритм аркад, изящество колонок, обилие окон, сложное, с тройной аркадой, окно центральной апсиды, мраморная резьба деталей и мраморная облицовка стен храма монастыря Осиос Лукас заставляют вспомнить об изощренном столичном, даже придворном вкусе со сложной игрой дробных форм и изысканной украшенностью. Вместе с тем масштабный купол, энергичный подъем вертикалей, концентрированность и строгость ритмического развития, зеленовато-оливковые тона мраморной облицовки рождают образ прямо противоположный – властный, суровый и драматический. Внешний вид постройки прост и суров. Облик храма импонирует масштабностью и кубичностью. Общая окрашенность, свойственная интерьеру храма, впечатление замкнутости, единства объема – подчеркнуты. Храмы на тромпах вызвали целую серию подражаний в Греции и на Хиосе. Два из них относятся к XI в. – это церковь Спасителя (Сотира) Ликодиму в Афинах и храм Преображения Христа Спасителя в деревушке Христанопули (Христиани) в Мессинии. Этот тип в уменьшенном варианте сохранил популярность и в более позднее время, в XII–XIV вв. Среди таких памятников – церковь Святителя Николая в Беотии XII в., церковь Святой Софии в Монемвасии рубежа XIII–XIV вв., церковь Святых Феодора Тирона и Феодора Стратилата в Мистре конца XIII в.). В целом, по оценке А. Л. Якобсона, «греческое зодчество XI–XII вв. остается художественным явлением… целиком зависящим от жизни Константинополя… В византийских провинциях, там, где, казалось бы, константинопольское искусство могло укорениться и дать свежие ростки, оно не нашло поддержки и медленно угасало… Однако в XI–XII вв. всё же существовала обширная территория, где родилась новая архитектурная школа, константинопольские традиции получили плодотворное собственное развитие. Речь идет о Киевской Руси…

Она сумела взять