Живой Дагестан - Владимир Д. Севриновский

как и народы, населяющие республику. Граница между его видами размыта. Четким является лишь деление на суннитов и шиитов. Большая часть республики – сунниты, шиитские общины живут на юге. Главное отличие между ними – в том, что, по мнению шиитов, мусульманской общиной должны руководить прямые потомки дочери пророка Мухаммеда Фатимы и Али ибн Абу Талиба. Многие сунниты и шииты недолюбливают друг друга, имея о религиозных традициях соседей смутное и зачастую ложное представление. Однажды я оказался в автомобиле с водителем – набожным суннитом в Дербенте во время Ашуры. Когда он сказал, что шииты не считают Мухаммеда пророком, я предложил ему выйти и попросить первого встречного произнести шахаду – которая у шиитов отличается от суннитской только добавлением фразы про Али. Он отказался и все равно настаивал на своей правоте.

Среди дагестанских суннитов распространен суфизм – исламский мистицизм. Он настолько загадочен, что даже его название вызывает споры. Некоторые утверждают, что корни этого слова – в названии навеса суффа, под которым во времена Пророка собирались бедняки. Другие выводят его от арабского «суф» – «шерсть», так как древние аскеты и мистики надевали колючую шерстяную одежду. Третьи – от слова «ас-сафа», означающего прозрачность и чистоту.

Путем молитв и ритуалов суфий совершенствуется, приближаясь к Аллаху. Как и в учении йоги, навыки передаются не по книгам, а от сердца к сердцу, от учителя – устаза к ученику – мюриду. Устаз дает мюридам вирд – совокупность религиозных практик, зачастую называемую по имени ее создателя. При этом он опирается на метод духовного возвышения – тарикат, что в переводе с арабского означает «путь» (любопытно, что так же переводится и китайское понятие «дао»). Таких тарикатов много. Как говорят сами суфии, путей к Всевышнему столько же, сколько дыханий всех творений. В Дагестане распространены три тариката – Накшбандия, к которой принадлежал имам Шамиль, Кадирия, главенствующая в Чечне и популярная в граничащих с ней районах, и североафриканская Шазилия, адептом которой был французский философ Рене Генон. Последнему не стоит удивляться – суфийские практики еще во времена Средневековья вдохновляли многих людей искусства и науки. В Дагестане к суфиям себя относит примерно треть мусульман.

Еще недавно самым авторитетным религиозным деятелем республики был суфийский устаз Саид-афанди Чиркейский. Двадцать восьмого августа 2012 года его взорвала смертница Алла Сапрыкина, бывшая актриса Русского драматического театра Махачкалы. Ненависть идеологических противников к шейху была столь сильна, что в ночь на 9 мая 2018 года взорвали даже его могилу. Так в очередной раз проявился, пожалуй, главный кавказский религиозный конфликт – между суфиями и салафитами.

У салафитов (от арабского слова, означающего «предки» или «предшественники»), которых недоброжелатели зовут ваххабитами, дела с имиджем обстоят неважно. В общественном сознании теракты и лесное подполье – исключительно их заслуга. Реальность, как водится, сложнее.

После падения «железного занавеса» молодые сунниты отправлялись учиться богословию в Египет и другие страны Востока. Там они с удивлением узнали, что ислам, который преподают арабы, сильно отличается от того, к которому они привыкли дома. Вернувшись, эти люди вместе с приехавшими на Кавказ арабскими проповедниками рьяно принялись наставлять соотечественников на путь истинный, призывая очистить религию от поздних наслоений и вернуться к истокам – непосредственно Корану и достоверным хадисам. Так христианский фундаменталист Мартин Лютер в XVI веке обличал Папу Римского цитатами из Священного Писания, которое он читал на языках оригинала. Как и в случае Лютера, кавказские муфтии и тесно сотрудничавшая с ним светская власть были не в восторге от самозваных реформаторов. Конфликт обострился, пролилась кровь.

В этом противостоянии никто не выглядел ангелами. Салафитские радикалы убивали полицейских и духовных лидеров, взрывали винные магазины и блокпосты. Силовики в ответ выходили далеко за рамки закона. Мирные салафиты исчезали среди бела дня, а потом появлялся отчет о спецоперации – разумеется, без единого выжившего террориста, который мог бы дать показания. Подозреваемых пытали, людей, не совершивших ни единого преступления, ставили на незаконный профилактический учет вместе с рецидивистами, салафитские мечети закрывали – и никто не брал на себя ответственность за этот приказ. Нередко в ваххабиты записывали просто горячих парней, поднявших руку на участкового, или наоборот – за ваххабитов себя выдавали банальные рэкетиры, присылавшие богачам флешки с требованиями заплатить «воинам веры». Бывали случаи, когда салафиты селились в горном ауле и активно вербовали молодежь, а сельчане в ответ их убивали. Салафиты винили суфиев в отклонении от истинного ислама, получая взамен упреки в попирании традиций отцов и дедов.

Положение, как ни странно, улучшилось с началом войны в Сирии. Многие радикалы присягнули ИГИЛ и отправились на Ближний Восток. В последнее время теракты в республике редки. Десятки тысяч салафитов пытаются жить мирно. Узнать их просто – буквально соблюдая старинные правила, носят бороду, но подстригают усы. Когда я приехал в Дагестан со шкиперской бородкой, первый же торговец на рынке шепотом посоветовал ее сбрить – иначе беды не оберешься. И точно, полиция меня останавливала раз пять за день. Сейчас стало куда проще, но все равно «неправильная» борода порой вызывает подозрения.

Несмотря на все проблемы, не следует бояться без причины ни суфиев, ни салафитов – среди адептов всех исламских течений республики есть умные и достойные люди, даже если они не всегда ладят между собой и испытывают острую аллергию к теории эволюции. Есть надежда, что их противостояние в итоге приведет к обновлению общества. В конце концов, фундаментализм Лютера способствовал процветанию Европы, пусть даже некоторые его последствия и шокировали бы мрачного монаха. Дагестан – арена противоборства самых разных сил, и это радует. Куда скучнее, если пришел человек с ружьем, разогнал всех неправильных и заставил правильных ходить строем, скандируя благодарственные речовки.

Краткий дагестанско-русский словарь

Как и в любом крупном регионе, в Дагестане русский язык оброс диалектизмами, придающими ему особый характер. В основном они взяты из арабского языка (через религию), но также есть немало тюркизмов и заимствований из аварского. Иногда и русские слова видоизменяются или приобретают особый смысл, а порой жаргонизмы из центральной России получают на Кавказе вторую жизнь. Ниже представлены «дагестанские» слова и выражения, которые чаще всего можно услышать в республике. Правда, на этом сленге говорят в основном люди среднего и старшего возраста. У молодежи появляются новые словечки, зачастую неожиданные. К примеру, юные махачкалинцы слово «лех» почти не употребляют, а деревенщин называют хачами.

Ай саул! – междометие одобрения. То, что нужно (тюрк.).

Ахи, ахишка – брат, братишка (в том числе по вере) (араб.).

Ахир заман – конец