Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

Многие из не успевших переправиться французов бросились на лед, но проваливались в воду и гибли там. Иные, обезумев от мысли попасть в руки к русским, бросались в огонь, пожиравший мост, и гибли мучительной смертью. Женщины, дети, грудные младенцы лежали на льду мертвыми. Отчаянные крики носились над Березиной, завывание ветра с метелью вторило душераздирающим крикам погибающих французов. Березина до такой степени наполнилась трупами людей и лошадей, что по ней в некоторых местах можно было перебраться на противоположный берег, но некому уже было это сделать…

Все было кончено. Остатки французской армии: солдаты, офицеры, мужчины и женщины, в рубищах, с отмороженными ушами, носами, руками, дрожа от невыносимой стужи, умоляли солдат и казаков дать им какую-нибудь одежду и кусок хлеба или сухарей. Сердобольные россияне, кто сколько мог, делились с недавними врагами сухарями, давая окоченевшим французам по глотку вина. Сраженные великодушием казаков и русских солдат, французы бросались на колени, целовали благородным победителям руки, совали дрожащими от холода и волнения руками деньги, дорогие перстни вконец смущенным казакам.

По иронии судьбы, три дня спустя после катастрофической переправы французов через Березину, она прочно оделась в ледяной панцирь, по которому можно было легко и свободно перейти и даже переехать на противоположный берег…

Главным итогом переправы явилось то, что Наполеон, в казалось бы безвыходных обстоятельствах, сумел переправить и сохранить боеспособные силы. «На Березине гений Наполеона вспыхнул ярким блеском после целого ряда постигших его неудач», – писал маркиз Клод де Пасторе[984]. Однако потери его армии и сопровождающих ее гражданских лиц были огромными.

Военный теоретик и участник Отечественной войны 1812 года Карл Клаузевиц исчисляет потери Наполеона за несколько дней боев у Березины в двадцать одну тысячу человек из числа имевшихся у него боеспособных солдат[985]. Потери небоеспособных остатков «Великой Армии» исчислить труднее, Клаузевиц упоминает, что до десяти тысяч отставших французов было взято в плен Витгенштейном. На самой переправе нашли смерть также тысячи раненых и обмороженных французов. Кутузов в своём рапорте императору Александру I от 19 ноября 1812 года оценивает потери французов в двадцать девять тысяч человек[986].

По данным французского бригадного генерала Шамбре армия Наполеона через три дня после переправы сократилась до девяти тысяч солдат под ружьём, из них четыре тысячи в гвардии[987]. Тот же Шамбре насчитывал тридцать тысяч боеспособных солдат до Березины, из чего следует, что у Наполеона выбыло из строя двадцать одна тысяча солдат, не считая потерь среди небоеспособных лиц, находившихся при армии. Большую часть этих потерь следует отнести не на боевые потери, а на деморализованных солдат, бросивших или потерявших оружие. Как пишут очевидцы, потерявшего оружие не заставляли сражаться и наказать тоже не могли, чем многие пользовались. Ударившие морозы ускорили разложение Великой армии.

Всего Наполеон потерял на Березине около тридцати пяти тысяч человек пленёнными, ранеными, убитыми, утонувшими и замёрзшими.

Потери русских войск, согласно надписи на 25-й стене Галереи воинской славы храма Христа Спасителя, составили около четырех тысяч солдат за дни боёв во время переправы Наполеона. Если для объективного сравнения с французскими потерями добавить потери русского авангарда Ламберта при захвате Борисова, то русские потери можно оценить в шесть тысяч человек.

Крупный германский военный деятель и теоретик, начальник германского Генерального штаба периода 1891–1905 годов генерал-фельдмаршал Альфред фон Шлиффен писал: «Березина накладывает на Московский поход печать ужаснейших Канн»[988], имея в виду знаменитое сражение при Каннах, в ходе которого войсками карфагенского полководца Ганнибала были окружены и наголову разгромлены превосходящие силы римской армии.

Основную вину за упущенный шанс уничтожить армию Наполеона и захватить его самого в плен на Березине современники дружно возложили на адмирала Чичагова. Фельдмаршал Кутузов в рапорте Александру I от 19 ноября 1812 года изложил главные упущения «сухопутного адмирала». Главнокомандующий писал «…Граф Чичагов… сделал следующие ошибки:

1) Вместо того чтобы занять превыгодный правый берег Березины, переправил он часть своих войск на левый и расположил главную свою квартиру в гор. Борисове, лежащем в котле, со всех сторон горами окружённом. Неизбежное последствие сего должно быть и действительно было пожертвование многих храбрых воинов в. и. в. и потеря всего при главной квартире обоза, ибо авангард, под командою графа Палена, будучи встречен в 10 верстах от Борисова всею ретирующейся неприятельскою армиею, привёл оную на плечах своих в Борисов в то время, когда в оном главнокомандующий спокойно обедал.

2) Высокий и узкий на сваях мост и плотина над речкой Зайкою, длиною до 300 сажен, не был истреблён, и неприятель им воспользовался, хотя войска адмирала Чичагова были на Березине 4 дня прежде неприятеля.

3) Неприятель строил мост, начал и продолжал свою переправу более суток, прежде нежели адмирал Чичагов о том узнал, хотя всё ему наблюдаемое расстояние было не более 20 вёрст, а узнав о сей переправе, хотя подвинулся к месту оного, но, будучи встречен неприятельскими стрелками, не атаковал их большими массами, а довольствовался действием во весь день 16 ноября двумя пушками и стрелками, через что не только не удержал ретираду неприятеля, но ещё и сам имел весьма чувствительный урон»[989].

Однако известный герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов не согласен с такой оценкой действий адмирала Чичагова, выражая распространённый в тогдашней русской армии взгляд о силе Наполеона, которую участники боевых действий, в отличие от более поздних авторов, не могли реально оценить: «Все в армии и в России порицали и порицают Чичагова, обвиняя его одного в чудесном спасении Наполеона, – писал Денис Давыдов. – Он, бесспорно, сделал непростительную ошибку, двинувшись на Игумен; но здесь его оправдывает: во-первых, отчасти предписание Кутузова, указавшего на Игумен как на пункт, чрез который Наполеон будто бы намеревался непременно следовать; во-вторых, если бы даже его армия не покидала позиции, на которой оставался Чаплиц, несоразмерность его сил относительно французов не позволяла ему решительно хотя несколько задержать превосходного во всех отношениях неприятеля, покровительствуемого огнем сильных батарей, устроенных на левом берегу реки; к тому же в состав армии Чичагова, ослабленной отделением наблюдательных отрядов по течению Березины, входили семь тысяч человек кавалерии, по свойству местности ему совершенно здесь бесполезной; в-третьих, если Чаплиц, не будучи в состоянии развернуть всех своих сил, не мог извлечь пользы из своей артиллерии, то тем более армия Чичагова не могла, при этих местных условиях, помышлять о серьёзном сопротивлении Наполеону, одно имя которого, производившее обаятельное на всех