Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

на сером покатом косогоре, пожухлой листвой полуосыпавшихся тополей и разбитой пыльной дорогой, по которой тащилась одинокая крестьянская телега. Высохший бурьян на канаве, сорока на расшатанной изгороди, пасущаяся неподалеку черная коза. Глушь, запустение, тоскливая тишина»[997]. Савен, с тоской душевной глядя на все это, понял, что в этой глуши ему придется отныне жить, а может быть, и умереть…

Устроиться в новой жизни ему помог случай… Находясь в военном лазарете, он познакомился с саратовским генерал-губернатором Алексеем Давыдовичем Панцулидзевым, который инспектировал это лечебное учреждение и которому запомнился французский лейтенант Савен, отличный фехтовальщик, с мужественным обликом, безукоризненными манерами, прекрасным французским выговором, тонким длинным носом. Именно Панчулидзев помог Савену, после успешно выдержанного им экзамена, получить место преподавателя французского языка в Благородном пансионе при Саратовской гимназии. Да и сам губернатор доверил новоиспеченному преподавателю обучение французскому языку своих детей. Савен стал получать приличное жалование, устроившись на жительство в недавно отстроенной загородной резиденции генерал-губернатора. Следуя примеру своего начальника, саратовские дворяне также стали приглашать к своим детям в качестве учителя безотказного Савена.

После победы над Наполеоном и возвращении на французский престол Бурбонов русское правительство летом 1814 года приняло решение о возвращении французских пленников на родину. Однако Савен, успевший стать состоятельным и уважаемым саратовцем, решил не возвращаться в далекий Руан, где его никто не ждал и где в свои 45 лет ему все надо было начинать сначала.

Вот тогда-то он переменил свое пространное французское имя Жан-Батист Николя Савен на короткое русское – Николай Андреевич Савин. Впрочем, католической религии предков он остался верен до конца своих дней, став прилежным прихожанином собора Святого Климентия в Немецкой слободе Саратова. Он прекрасно освоил русский язык и женился на купеческой дочери Прасковье Сергеевой, с которой имел четверых детей[998]. На заработанные от преподавательства деньги Савен приобрел домик с садом на улице Грошовой (по другим данным – Гороховой, а ныне улица Дзержинского), где занимался живописью, принимал почитателей и любопытствующих, ухаживал за цветами[999]. Кстати, в 1999 году на этом доме была установлена мемориальная плита в честь Савена, в открытии которой участвовал посол Франции в России Юбер Колен де Вердьер[1000].

В течение 60 лет Михаил Андреевич Савин преподавал в гимназии французский язык, привив знания этого, в то время международного дипломатического, языка трем поколениям саратовцев. В числе его учеников был знаменитый в будущем публицист-революционер Николай Гаврилович Чернышевский[1001].

Как художник-профессионал, Савин преподает батальную, портретную и пейзажную живопись для талантливых гимназистов, часть которых – А. С. Годин, А. М. Фролов и другие – стали первыми известными профессиональными художниками Саратова. Николай Андреевич был частым гостем популярного саратовского салона известного художника Г. Баракки. В эти годы Савин написал несколько живописных работ, которые поместил в своей комнате: портрет своего кумира императора Наполеона, себя в форме лейтенанта 2-го гусарского полка и эпизод из Египетского похода 1798 года[1002].

Значительную часть своего времени Савин посвящает изучению истории Саратова. В поисках документов он многие часы проводит в архивах, участвует в археологических раскопках. Дабы читать документы на арабском и татарском языках, он изучает эти языки, проявив незаурядные лингвистические способности[1003]. Результатом его работы была первая истории Саратова, написанная Савиным в период с 1823 по 1830 годы. Одновременно он работал над мемуарами о походах своего кумира императора Наполеона, в которых сам принимал непосредственное участие.

Как гражданин Саратова, Савин жил радостями и горестями своего, теперь уже родного, города. Он участвовал в освящении Нового собора, построенного «память жертв народной войны 1812 года», с любопытством наблюдал швартовку к саратовской пристани первого парохода. Радовался Николай Андреевич и выходу в свет первого номера газеты «Саратовские губернские ведомости», открытию каменного городского театра, появлению городского водопровода, начале работы Радищевского музея[1004].

Шли годы. Все дальше в историю отходили события войны 1812 года, все меньше оставалось французских участников и современников тех судьбоносных баталий, наконец, остался последний и им был Михаил Андреевич Савин. В 1893 году Савина посетил внук его первого саратовского покровителя генерал-губернатора А. Д. Панчулидзева Константин Адамович Военский, дипломат в отставке, известный историк Отечественной войны 1812 года, оставивший интересные воспоминания. «Передо мной был ветеран “Великой армии”, – писал Военский. – …Вглядываясь в морщинистое лицо старца, в эти как бы застывшие под влиянием времени черты, я невольно провел параллель между прошедшим и настоящим: я перенесся мыслями в ту достопамятную эпоху “войны и мира”, когда 82 года тому назад этот удрученный годами ветеран – в то время бравый офицер – вступал в числе “двунадесяти язык”, как враг, в пределы той самой России, которая теперь стала ему вторым отечеством и которую он любит не менее Франции.

Я подошел к старику и назвал его по имени, извиняясь за непрошенное посещение, вызванное глубоким удивлением и желанием увидеть и побеседовать с представителем знаменитой эпохи, служившим под начальством величайшего из полководцев. Старик ласково протянул мне руку и сказал: “Вы заговорили о человеке, которому я посвятил лучшие годы своей жизни и память о котором для меня священна, – будьте же дорогим гостем и войдите в мой дом”.

…Комната Николая Андреевича (старик особенно любил, чтобы его называли по-русски) представляла миниатюрный, но в высшей степени своеобразный уголок, где все говорило о временах давно минувших. Здесь он жил воспоминаниями о славном и величественном прошлом, о своем императоре, глядевшем на него из рамки большого акварельного портрета и небольшой бронзовой статуэтки, стоявшей на столике у окна. Это был культ Наполеона, восторженный и трогательный, преданность глубокая, в буквальном смысле “до гроба”. Портрет Наполеона написан самим Савеном через 25 лет по прибытии в Россию. Тут же неподалеку портрет, изображающий бравого кавалерийского офицера в мундире наполеоновских войск – это сам Николай Андреевич.

С удивлением внимал я словам старца, пораженный невероятною в столь преклонные годы памятью. Оказалось, что теперь ему шел 126 год»[1005]. После опубликования в санкт-петербургской газете «Новое время» пространной статьи Константина Военского «Последний из ветеранов “Великой армии”»[1006] имя Савена-Савина приобретает всероссийскую известность. К уникальному свидетелю великих событий французской революции, эпохи наполеоновских войн зачастили любознательные гости. Знаменитый петербургский художник-гравер К. Адт, посетивший Николая Андреевича Савина, написал его портрет.

Вспоминают о нем и на родине – во Франции. Последнему ветерану «Великой армии» Наполеона стали поступать письма от главы Петербургской французской общины Леона Кастийона, послания из далекой Франции. А молодой французский бакалавр литературы Эдуард Пикар, приехавший в далекий Саратов изучать русский язык, многократно наносил визиты «нашему