Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

О последнем солдате Наполеона становится известно чрезвычайному и полномочному послу Франции в России Луи-Гюставу Ланну, графу де Монтебелло, который обратился к своему правительству с предложением почтить Савена, наградив его медалью Святой Елены, как сподвижнику славы Наполеона. Медаль вместе с диплом Николаю Андреевичу Савину вручил саратовский губернатор князь Борис Борисович Мещерский – девятнадцатый глава губернии на памяти Савина.

В дипломе было написано: «ДОКУМЕНТ. Канцлер Национального ордена Почетного Легиона сим удостоверяет, что помянутая медаль Святой Елены выдана ЖАНУ-БАТИСТУ НИКОЛЯ САВЭНУ, бывшему лейтенанту 2-го гусарского полка, прослужившему во Французской армии с 1797 по 1812 годы»[1008]. Уже ослепшему от старости Савину слова, выгравированные на тяжелой бронзовой медали, зачитал князь Мещерский: «Napoleon, ases compagnons de gioire sa derniere pensee! 21.05. 821». («Последняя дума Наполеона – о его сподвижниках славы!» И дата смерти Бонапарта.). Эта медаль давала Савену право именоваться «сподвижником славы Наполеона», подчеркивая его военные заслуги перед Францией. Вместе с медалью пришло уведомление от французского военного министерства за подписью военного министра Франции генерала Мерсье о назначении Савену ежегодной пенсии…[1009]

За два месяца до смерти ослепший Николай Андреевич Савен – Жан-Батист Николя Савен ощутил состояние высшего счастье – его помнили и в России, и во Франции.

Скончался последний ветеран Наполеона 29 ноября 1894 года в своем саратовском доме. Постоянно навещавший его Эдуард Пикар писал, что «он умер или, лучше сказать, уснул вечным сном без малейших страданий… в седьмом часу вечера в возрасте 126 лет, 7 месяцев и 12 дней. Последний взор его был обращен на того, кто стал кумиром всей его жизни, – он глядел на портрет великого императора, написанный его собственной рукой и висящий у него над кроватью»[1010]. В скорбные минуты ухода Савина из жизни рядом с ним находились его младшая дочь Евдокия и настоятель римско-католической церкви, саратовский декан граф Шембек[1011].

Хоронили Михаила Андревича Савина – Жана-Батиста Николя Савена торжественно. Как вспоминал тот же Эдуард Пикар, церковь, где отпевали последнего ветерана Наполеона «была богато убрана, панихиду служил архиерей в присутствии всего духовного училища. Роскошный катафалк возвышался посреди храма. Похороны прошли с большой пышностью: губернатор князь Мещерский, дивизионный генерал Меткевич, городской голова г-н Епифанов, представители военного и гражданского ведомств, все в парадных мундирах, своим присутствием придавали церемонии небывалую торжественность. В церкви собралось множество народу. От дома усопшего до церкви и от церкви до кладбища офицеры городского гарнизона, как то принято у военных, несли на плечах гроб почтеннейшего старца. Идущий впереди офицер держал в руках бархатную подушечку с наградами покойного. Это было величественное зрелище, наводящее на размышления: старого француза, в прошлом врага России, сегодня с почестями провожают офицеры русской армии, той самой армии, против которой ему некогда пришлось сражаться»[1012].

Некоторое время спустя, совместными усилиями Санкт-Петербургской французской общины во главе с Леоном Кастийоном и саратовского общества на могиле Савена-Савина было уставлено приличное надгробие.

В настоящее время на месте старого кладбища, где упокоился последний солдат Наполеона, шумит многоголосием современной жизни жилой квартал города Саратова[1013].

…До самой смерти с благодарностью помнил Савен донских казаков и их знаменитого атамана Платова, которые взяв его в плен, не убили, а обогрели, накормили, не дав погибнуть в глубоких снегах необозримой России…

Как важное военное событие, Березинская переправа и действия в ней донского казачества были воспеты в народных песнях, в одной из которых говорилось:

Восхвалялись злы французы

Всю Россиюшку пройти и Москву разорить,

Расплакались, растужились наши сенаторы,

Вы не плачьте, не тужите, наш Платов пособит.

Идет силушка россейска со четыре стороны.

А генерал казачей Платов со правого фланку.

Во левой он ручке держит шелков поводочек,

А во правой он ручке держит подзорную трубу

Выглядывал Платов, высматривал французскую силу,

Нашей силушки, братцы, довольно, – французской-то больше

Наказывал Платов, приказывал своим канонирам:

«Канониры и славны бомбардеры, слушайте приказу:

Пушки, ружья заряжайте, а огня не вскрывайте».

Запалил же злой французик из пушек картечью,

А генерал казачей Платов – из казачьих ружьев.

И увидал же злой французик огонек россейский.

Увидавши франц огонечек, начал утекати,

А генерал казачей Платов начал догоняти.

Бежит речушка наша Береза – перевозу нету,

Солдаты бравы молодые на конечке водою.

Мы на конечке прямо переедем, француза догоним.

Мы француза догнали и знамя отобрали[1014].

В 1901 году на месте Березинской переправы, стараниями и на средства помещика города Борисова И. Х. Колодеева, были поставлены два памятника-обелиска: русским и французам. На ступенчатом каменном основании каждого памятника стояла остроконечная тумба, с двух сторон которой шла надпись на русском и французском языках: «Здесь переправлялся через Березину император Наполеон со своей армией 14, 15 и 16 ноября 1812 года». На двух других сторонах были выбиты барельефы императоров Наполеона I и Александра Первого[1015].

ГИБЕЛЬ «ВЕЛИКОЙ АРМИИ»

Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам их в течение кампании 1812 года, которые были главнейшею причиною к истреблению неприятеля… сия благодарность пребудет в сердце моем до тех пор, пока угодно будет Богу призвать меня к себе. Сие чувствование завещаю я потомству моему.

М. И. Кутузов

Вырвавшись из Березинского окружения, Наполеон с остатками своих войск бежал из пределов России, гонимый неутомимыми донцами, русскими регулярными войсками и стихией. Сопровождаемый сильно поредевшей гвардией, он помчался к Зембину, не обращая никакого внимания на крики многотысячной толпы солдат и офицеров, оставшихся на левом берегу Березины.

– Приберите мертвые тела и побросайте их в воду, русские не должны видеть нашей потери, – сухо распорядился на прощание император.

Инженер-генерал Жан-Батист Эбле, сооружавший березинские мосты, выполнил приказ Наполеона.

Через неделю, добравшись до Сморгони, Наполеон оставил командование и решил отбыть в Париж. Он собрал маршалов за столом и неожиданно начал хвалить их за эту кампанию.

– Что касается меня, – сказал Наполеон, – то если бы был рожден на троне, если я был Бурбоном, то мне было бы легко не делать ошибок.

Когда обед закончился, Наполеон приказал Евгению Богарне прочитать маршалам свой двадцать девятый бюллетень. Потом сказал:

– Сегодня ночью я отправлюсь с Дюроком, Коленкуром и Лобо в Париж. Мое присутствие там необходимо для Франции так же, как и для остатков несчастной