Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

ясно, что в гвардейских кавалерийских полках, наиболее сохранившихся к этому времени, состояло до шестисот, а в пехотных полках до тысячи человек. В арьергарде Нея вместе с присоединенными частями ковенского гарнизона насчитывалось едва полторы тысячи человек. В прочих корпусах, некогда полнокровных и многолюдных, не было ни одного человека. Вице-король Италии Евгений Богарне, вошедший в пределы России с шестидесятитысячным корпусом, здесь, в Ковно, смог разместить остатки своего корпуса в одном доме. От тридцатитысячного Баварского корпуса осталось двадцать человек…

Перед главнокомандующим Великой армии в подавленном состоянии сидели маршалы Франции без корпусов, генералы без дивизий и бригад. Все осталось там, в заснеженных полях России, все в прошлом… Глядя из окна на противоположный берег Немана, Мюрат вдруг вспомнил роковой день вторжения в Россию. «Это тот самый берег, который тогда был покрыт, словно щетиной, нашими штыками, – пронеслось у него в голове. – Вот та союзная земля, которая уходила под ногами громадной нашей армии и казавшаяся тогда нам превратившейся, как по мановению волшебного жезла, в движущуюся долину и холмы, покрытые людьми и лошадьми». Мюрат чуть повернул голову в сторону: «Вот те самые лощины, из которых выступали при свете жгучего летнего солнца три длинные колонны драгун и кирасиров, подобно трем рекам, сверкавшим сталью и медью. А теперь все исчезло: люди, оружие, орлы, лошади, теплое солнце и даже сама пограничная река, которую они перешли, полные смелости, здоровья и надежд! Неман превратился теперь в сплошную массу ледяных глыб, схваченных и скованных одна на другой удвоившей свою лютую ярость зимою».

Мюрат отошел от окна, посмотрел на притихших маршалов и генералов и объявил свое решение об отводе остатков армии в крепости, стоявшие на Висле, а Нею приказал держаться в Ковно сутки с задачей вывезти или уничтожить оставшиеся запасы оружия и продовольствия.

Второго декабря около десяти часов утра к окраинам Ковно на рысях подошли передовые казачьи сотни корпуса атамана Платова. На специальных повозках донцы тащили восемь пушек. Почти сразу же между казаками и французами разгорелась артиллерийская дуэль. Решив захватить город неразоренным, атаман послал сильную партию спешенных казаков через Неман в обход Ковно. Заметив это движение донцов, французы начали покидать город. Донцы бросились на отступающего противника. Бой, длившийся непродолжительное время, не оставил от арьергарда Великой армии практически ничего. Маршал Ней, сражавшийся, как простой солдат, был ранен и едва не попал в плен. Его спасла наступившая темнота. В Волковысске Ней встретил генерал-интенданта Великой армии.

– Я арьергард Великой армии, маршал Ней! – объявил этот оборванный и изможденный человек ошеломленному интенданту.

Впоследствии Наполеон, высоко оценивая деятельность Нея в последние недели отступления из России, говорил: «Он сделал то, что и я сделал бы на его месте. Я отдал бы триста миллионов из своей казны, чтобы откупиться от потери такого человека!»

Под Ковно казаки захватили пушки, боеприпасы, оружие. Среди трофеев обнаружилась коляска маршала Бертье, в которой донцы нашли непонятные для них доски: позже выяснилось, что это были матрицы для печатания фальшивых сторублевых ассигнаций Российской империи.

…Когда бой затих, казачья кавалерия потянулась к главной площади Ковно, к ратуше. Торжественно звонили колокола, жители города и окрестностей визжали от восторга, подбрасывая вверх шапки и рукавицы. Перед ратушей атамана Платова торжественно встретили старейшины города, руководителя магистрата, вышедшие с ключами и регалиями города. – Виват Россия! – кричали ковенцы.

– Виват славный император Александр!

– Да здравствует светлейший князь Кутузов!

– Слава атаману Платову!

Смущенный криками похвалы, Матвей Иванович легко соскочил с коня на камни старинной площади, принял хлеб-соль, поднесенную городским руководством.

– Граждане города Ковно! – подняв руку, прокричал атаман. – Отныне вы снова находитесь под покровительством российских войск. Вам, вашему имуществу отныне ничто не угрожает. Живите спокойно!

После этого Платов отбыл на отдых в отведенный специально для него дом.

На другой день площадь снова наполнилась восторженными людьми. В десять часов сюда прибыл Платов с казачьими офицерами. Началось торжественное молебствие, проводимое одновременно православными и католическими священниками. Когда же было воспето многолетие Александру Первому, русской армии, воздух дрогнул от ста одного артиллерийского залпа:

– Виват победа!

В тот же день магистрат дал праздничный обед в честь победителей. Снова гремели залпы артиллерийского салюта, а к вечеру весь город осветился огнями иллюминации. Веселье длилось до утра…[1036]

Восьмого декабря Платов написал коротенькое донесение управляющему Военным министерством генерал-лейтенанту Алексею Горчакову об успехах казачьего корпуса. «На тысячеверстном расстоянии от Малоярославца до Немана, – сообщал в нем атаман, – лежат дерзкие французы, мало сказать на каждой версте, но на каждом шагу, как стервы… Да познают Европа Европа и целый свет, с каким… усердием к государю императору и любезному Отечеству действовало войско Донское. Остатки европейцев, кои были в нечестивой армии коварного и злого неприятеля, возвестят соотчичам своим, каково ходить на Русь, больно и дерзостно задевать Россию. Познают и донских казаков, да и все пленные, коих у нас в России, по моему счислению более 50 000 от казаков доставлявшихся, подтвердят: кто поражал их нещадно, кто не давал спать и наималейшего роздыху, кто не допущал их фуражировать от дороги ни на сто сажень, и кто взял у них при сражениях более 500 пушек? Богомерзкий их грабеж церковной святыни не досталось им увести с собою весь, разве малое число, бывшее при остатках бежавшей и расстроенной злодейской его гвардии, а вся добыча их досталась большею частью в руки победителей»[1037].

Десятого декабря Платов получил письмо от дежурного генерала главного штаба Кутузова генерал-лейтенанта П. П. Коновницына, в котором говорилось: «Государь Император прибыл сегодня в город Вильно. По повелению Его Светлости честь имею донести Вашему Сиятельству, что воля Его Величества есть, чтобы вы, следуя за неприятелем, берегли бы сколько возможно более прусские войска, объявляя им, что Вы только поляков и французов поражать намерены и что Вы не престанете следовать за ними. Равномерно просит Его Светлость ежедневно извещать его о всем происходящем»[1038].

Героическая борьба русского народа завершилась невиданной в российской истории победой. Сильный, многочисленный и умный враг был разгромлен и полностью изгнан с территории России. Армия ликовала; усталые донельзя, радовались победе и донцы, слушая приказ главнокомандующего.

– Храбрые и победоносные войска, – говорилось в нем. – Наконец вы на границах империи, каждый из вас есть спаситель отечества. Россия приветствует вас сим именем. Стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, подъятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу. Не было еще примера столь блистательных побед. Два месяца сряду рука ваша каждодневно карала злодеев. Путь