Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

армии. Только оттуда я смогу сдержать австрийцев и пруссаков. Несомненно, эти страны не решатся объявить мне войну, когда я буду во главе французской нации и новой армии в миллион двести тысяч человек!

Наполеон замолчал, прошелся по комнате и продолжал:

– Я посылаю вперед Нея в Вильну, чтобы он там реорганизовал все, ему в этом будет помогать Рапп, который после этого отправится в Данциг. Лористона я посылаю в Варшаву, Нарбонна – в Берлин. Гвардию я оставляю в армии, ибо придется выдержать сражение под Вильной и задержать там неприятеля. Там вас подкрепят Луазон и де Вреде, после чего можно будет располагаться на зимние квартиры за Неманом. Я надеюсь, что русские не перейдут через Вислу до моего прибытия.

– Кого, сир, вы оставляете вместо себя? – поинтересовался Богарне, тайно надеясь, что Наполеон остановит свой выбор на нем.

– Я оставляю короля Неаполитанского, – сказал Наполеон. – Я надеюсь, что вы будете ему повиноваться, как мне самому, и что между вами будет царить полнейшее согласие.

Маршалы сидели в угрюмом молчании…

Было десять часов вечера, когда Наполеон встал из-за стола, пожал каждому руку, поцеловал маршалов и, пройдя сквозь толпу офицеров, сел с Коленкуром в закрытую карету. Императорский мамелюк и капитан гвардии Вонсович сели на козлы. Карета тронулась. Гофмаршал Дюрок и граф Лобо последовали за ней в санях.

«От Малоярославца до Сморгони, – писал Сегюр, – этот повелитель Европы был только генералом умирающей и дезорганизованной армии. От Сморгони до Рейна это был неизвестный беглец, стремившийся перейти через неприятельские земли. За Рейном он вдруг снова оказался повелителем и победителем Европы! Последний порыв ветра благоденствия надувал еще его парус!»[1016]

Узнав о результатах березинской переправы, Кутузов девятнадцатого ноября сам перешел Березину и, остановившись в деревне Уше, отдал приказ о дальнейшем преследовании французов. Адмиралу Чичагову предписывалось идти за остатками Великой армии по пятам, генерал Витгенштейн получил приказ преследовать врага с правого фланга, идя на Плещеницу и Неманчицу. Командовавший арьергардом генерал Милорадович двигался через Логопск на Яшуны, преследуя французов с левого фланга. Задача главной армии состояла в том, чтобы стать между отступавшей к Вильне Великой армии и корпусами Шварценберга и Ренье. На деле же пришлось отступить от этого плана, и партизаны Фигнера, Давыдова и Сеславина вместе с казаками Платова как наиболее подвижные части взвалили на себя всю тяжесть окончательного разгрома врага.

Обращаясь к пленным солдатам и офицерам Великой армии, Кутузов сказал: «Бонапарт… не подумал, что двум нациям, равно храбрым и могущественным, в сущности не о чем спорить и они должны не истреблять, а взаимно уважать друг друга и развивать связи во всех областях… должны содействовать достижению всеобщего согласия для сохранения мира и покоя на земле»[1017].

После Березинской переправы полки Платова с еще большим упорством и стремительностью продолжали преследовать остатки Великой армии. «Полки мои, – писал Платов Кутузову девятнадцатого ноября, – преследуют неприятеля и поражают оного. При преследовании сегодня взято три пушки и не менее тысячи разных чинов в плен»[1018].

Три дня спустя – новое донесение главнокомандуюдщему: «Сегодня преследовал я сильно неприятеля с поражением от Хотановичей через Илию до селения Четинцев. В преследовании взято десять орудий, один кавалерийский эстандарт и в плен дивизионный генерал граф Плейзен с двумя адъютантами, три полковника, тридцать обер-офицеров и более двух тысяч нижних чинов».

Через день с марша на Молодечно атаман сообщает, что имел новое сражение с противником. «При войске сем, – добавляет он, – был и сам Наполеон. Взято три пушки и в плен один полковник и до пятисот разных чинов».

Двадцать седьмого ноября авангард Платова под командованием полковника Кайсарова захватил «один гвардейский эстандарт с бумагами в портфелях государственного секретаря графа Дарю и печать наполеонову»[1019].

Такого стремительного темпа преследования противника не знала практика тогдашних войн. Французы, вконец измученные неудержимым напором казаков Платова, «из людей превратились в варваров», как отмечал Цезарь Ложье. Солдаты корпуса Богарне чуть ли не на смерть дрались друг с другом за жалкую краюху хлеба, за щепотку муки, за кусок лошадиного мяса или охапку старой соломы. Когда кто-то из солдат Великой армии, весь продрогший, хотел подойти к костру, разведенному на снегу, его грубо отталкивали свои же сотоварищи, предлагая самому озаботиться поиском дров для своего костра. Но сил для этого у бедолаг уже не находилось и они падали и умирали на снегу. Иной, страдая от жажды, тщетно вымаливал у своего товарища, который нес ведро воды, хоть один глоток. В ответ на слезную просьбу слышались отборные ругательства. «Надо сказать, – грустно замечал Ложье, – что этот поход, в чем заключался весь его ужас, убил в нас все человеческие чувства и вызвал пороки, каких до сей поры у нас не было»[1020].

К этому времени ударили сильные морозы, достигшие к середине декабря двадцати пяти градусов. Снегу выпало мало, а вскоре и он растаял. Затем мороз сменился оттепелью и дождем, потом опять наступили холода, покрывшие гололедицей большие пространства. Армейские лошади с большим трудом держались на ногах. Генералы и офицеры, не говоря уже о солдатах, шли пешком, ведя лошадей под уздцы, останавливаясь ежеминутно, ибо лошади спотыкались, обессиленные. Лишь казаки Платова все время не сходили со своих неподкованных, привыкших к непогоде и тяготам зимы лошадей, нанося беспрерывные удары по вконец измученному противнику, который терял человеческие качества, превращаясь в подобие зверей. Однажды казаки настигли толпу разношерстно одетых французов, которые яростно дрались между собой, пытаясь что-то отнять друг у друга. Донцы, разняв дерущихся, увидели, что весь сыр-бор разгорелся из-за отрезанной лошадиной ноги, которую нашел один из французов на дороге и не поделился с товарищами.

В Ошмянах, в сорока девяти верстах от Вильно, авангард Платова под командованием Александра Сеславина едва не захватил в плен Наполеона. Зная от разведки о пребывании в городе французского императора, Сеславин напал на дом, отличавшийся пышностью архитектуры и множеством солдат, офицеров, различных чиновников, толпившихся здесь. Стремительной атакой он разогнал французов, но Наполеона в доме не оказалось. Весьма опытный в подобных делах, французский повелитель ночевал в неприметном домике на окраине Ошмян. Дом же, который атаковал с казаками Сеславин, оказался резиденцией коменданта города. Наполеон при общем смятении поспешно уехал в сторону Вильно… Быстро миновав опасное место, он повидался в Медниках с военным министром и утром двадцать четвертого ноября был уже в Вильно. Ввиду преследования его армии казаками Наполеон не стал задерживаться здесь и спешно отбыл в Ковно.

Двадцать шестого ноября Наполеон прибыл в Варшаву,