Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

хороши, и нам совершенно не следует обижаться на человека, который, не имея своих детей, усыновляет наших». Впрочем, автор никогда не хулил чужой труд, если находил в нем хоть что-то новое.

— Как ты можешь терпеть бессовестный плагиат? — недоумевал друг Лебре.

— Пустяки, — отмахивался Сирано. — Было одно сочинение, стало два. Подобное преумножение богатства столь же важно для Республики Словесности, как открытие новых земель полезно одряхлевшим государствам, — усмехался сатирик.

В письме «Против влиятельного человека» Сирано обрушился на актера Монфлери, бездарного, напыщенного декламатора непомерной толщины, которому автор взаправду (как и в начале пьесы Ростана) запретил появляться на сцене. А вот два письма «В защиту колдунов» и «Против колдунов» на самом деле не обличали, а защищали жертв религиозных фанатиков. А ведь сравнительно недавно, в 1634 году, был сожжен на костре Урбан Грандье, аббат из г. Лудена, по обвинению в колдовстве. С тех пор законы не стали либеральнее, в 50-х годах XVII в. только за богохульство было вынесено 14 приговоров, из них 7 — смертных. В числе несчастных вполне могли оказаться де Бержерак, Гассенди, другие либертены.

Но наибольшую известность приобрели стихотворные сатиры Сирано де Бержерака на кардинала Мазарини — «мазаринады». Джулио Мазарини был преемником кардинала Ришелье, первым министром Анны Австрийской — регентши при будущем «Короле-Солнце» Людовике XIV. Мазарини ненавидели все — за то, что он «варяг», за изнурительную войну, за непосильные налоги, за покровительство своей многочисленной родне, за привлечение наемников-иностранцев; а народная молва приписала ему все мыслимые грехи. Шутили, что «одна половина Парижа платит другой половине, сочиняющей памфлеты против Мазарини». Самая талантливая (и злая) «мазаринада» Сирано де Бержерака называется «Прогоревший министр». В подзаголовке обозначен жанр: «бурлеск» — то есть комическое смешение высокого и низкого, сатирическое содержание в возвышенной форме. И в самом деле, автор сперва призывает на помощь муз, кличет Пегаса, робеет перед поставленной задачей: изобразить «…глупца без чести и без веры, /Кому начертан путь прямой / На королевские галеры». Нет, обычными чернилами тут не обойтись: «Паж, мой горшок! Дабы хитро /Расправиться с подобным плутом /И расписать его нутро… Тянись к горшку, мое перо…»

Сирано прошелся по всем «деяниям» министра, не исключая и сластолюбия лицемерного святоши: «В искусстве лапать и щипать / Вы, кардинал., большой провора. / Вам глупости не занимать, /Годны вы только покорять /Штаны и юбки без разбора».

Но о главном, о разорении страны, Сирано пишет с болью и гневом:

Поборы и долги кругом

Исходят горькими слезами;

Надеждой нашей и добром

Распорядились вы с умом:

Суму волочим дни за днями;

И лопнул мыльным пузырем

Наш кошелек:, надутый вами.

............

Уловки вам не помогли —

Теперь не упущу добычи:

Вы, злобный дух моей земли,

Корысти в жертву принесли

Ее богатство и величье!

Вас не избавят от петли

Ни ваша хитрость, ни двуличье.

Вероятно, о нем же сочинил Сирано де Бержерак и такую забавную эпитафию:

Кто был всю жизнь гоним стоустою молвою,

Тот опочил навек под этою плитою.

Пусть небо подарит покой

Оставившему нас в покое!

М-да!.. Предшественник Мазарини — кардинал Ришелье, моментально отправил бы Сирано де Бержерака в Бастилию за пару строк такого памфлета. А Мазарини… Нет, Сирано погорячился, назвав его глупцом: первый министр понимал, что времена уже не те. Он все читал, всех знал и… никого не трогал. Он вел борьбу на литературном поле: перекупал авторов и обращал их перья против своих врагов. Разумеется, автор «Прогоревшего министра» был кардиналу известен, и талант его оценен. «Вот бы его в мою команду!» — должно быть, подумывал Мазарини. А что такого? Многие благородные господа, готовые драться на дуэли из-за неосторожного слова, легко предавали своих вчерашних покровителей и переходили на службу к тому, кто больше платит. Да и «нынешние» хозяева страны были уже не те, что «вчерашние». Тот же мушкетер д’Артаньян, противник кардинала Ришелье, теперь состоял в свите Мазарини.

И действительно, через несколько лет Сирано выступил, можно сказать, на стороне кардинала. Такой шаг либертена многих поставил в тупик.

А дело было вот в чем. В 1648 началось мощное протестное движение Фронда (в переводе — «праща») с парижским парламентом во главе, направленное в основном против Мазарини и его политики. Началось восстание в столице, поддержанное в некоторых провинциях. Мазарини вывез малолетнего Людовика и начал осаду Парижа. Фронде нужны были вожди, командиры, известные в войсках, и они тотчас явились — вельможи, аристократы, на деле стремившиеся к переделу высших должностей и привилегий. Демократическая Фронда сменилась «Фрондой принцев» (отсюда выражение «фрондировать» — протестовать, но понарошку). Сирано де Бержерак не был активным участником Фронды, но горячо ей сочувствовал. А когда аристократы «оседлали» Фронду, тяжело это переживал. Он видел, что обессиленная страна изнемогает еще и от внутренней междоусобицы — об этом он и написал в послании «Против фрондеров» (1651). Это не было прямой услугой Мазарини, тем более, что кардинал находился в это время в изгнании. Мазарини умел отступать, умел даже проигрывать, но лишь временно. И вернулся в Париж в 1653 году, как ни в чем не бывало.

Тайная болезнь

Около 1645 года Сирано де Бержерак неожиданно исчез из круга друзей и знакомых. А когда вернулся, его засыпали вопросами и упреками:

— Где ты пропадал столько времени? Чем занимался? Почему не дал о себе знать?

Сирано успокаивал друзей:

— Мне нужны было время и покой, чтобы размышлять и сочинять в одиночестве.

И в доказательство он прочитал свои новые произведения. Но все заметили, как сильно изменился Сирано: побледнел, осунулся, густые волосы его поредели. Друг Лебре писал о неназванной болезни, снедавшей его. Позднее была обнаружена нотариально заверенная долговая расписка Сирано де Бержерака некоему Эли Пигу, «парижскому цирюльнику и хирургу», на 400 ливров (большие деньги!) за «лечение и избавление от тайной болезни».

Тайная болезнь именовалась тогда grosse verol (позднее известная в России как «дурная болезнь»), обозначавшая сифилис.

Для Европы XVI–XVII веков сифилис был как распространение СПИДа, с той разницей, что от сифилиса не было защиты, кроме полного воздержания. Но какое там воздержание! В период войн Реформации, а затем Тридцатилетней войны, сопровождаемых неслыханными насилиями и самым грубым развратом (армии наемников всюду прирастали отрядами проституток), сифилис распространился по Европе, временами принимая характер эпидемий.

Лечить сифилис